Array Антология - Ведьмак - Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака

Петр Едлиньский

[7] Krew na śniegu. Apokryf Koral copyright © by Beatrycze Nowicka, Warszawa 2017.

В ночь перед битвой некоторые предпочли хлебнуть жизни на полную, покуролесить в последний раз. Литта Нейд хотела выспаться. Отвергла предложение ночлега в королевской свите, вместо этого велела разбить шатер за главным лагерем, в небольшой рощице, откуда не были видны костры вражеской армии, раскиданные по равнине, что расстилалась у подножия взгорий. Однако оказалось, что расстояние недостаточное. Звуки в холодном осеннем воздухе разносились далеко. Заснуть она не смогла.

Чародейке случалось принимать участие в вооруженных стычках, однако в настоящей битве она не участвовала никогда. К тому же у нильфгаардцев, говорили, были свои маги – дисциплинированные и преданные императору. Некоторое время она позволяла себе чувствовать презрение к этим дуракам, давшим превратить себя в инструмент, в орудия на чужой войне. Но потом отодвинула от себя это чувство. Глупцы или нет, а легко не будет. Однако она не собиралась терять возможность. Как не собиралась молиться, медитировать или подводить жизненные итоги. Откинула полог шатра и всматривалась теперь в темноту между деревьями. И хотя вспоминать она тоже не намеревалась, подумала о ведьмаке. Отчего о нем, после стольких-то лет? Возможно, из-за Йеннефер, которая днем раньше присоединилась к их скромной компании. А может, картинка нынешнего полдня: быстро высыхающее кровавое пятно на песчаной тропке, где поймали нильфгаардского шпиона. Или холодное дыхание, ворвавшееся в шатер: терпкое, несущее первое обещание зимы.

Охота подходила к концу. От убитого волка осталась только кровь на снегу. Геральт некоторое время смотрел на затоптанную котловинку между кучами безлистых, голых кустов. Развлечения дворянства обычно его не увлекали. Но зимой с заработком было сложнее, а предложение охранять участников от возможных угроз со стороны зверей не таких обычных было легкими деньгами. И это никак не меняло того факта, что ведьмаку было просто жаль несчастного волка, убитого для удовольствия какого-то закомплексованного дворянчика.

Увидел ее, когда поднимал взгляд. Остановила своего гнедого на склоне холма, настолько близко, что он мог различить черты ее красивого бледного лица, форму подчеркнутых карминной помадой губ, локоны черных волос, что выбивались из-под обшитого горностаем капюшона длинного плаща цвета графита. Ему показалось, что взгляды их на миг встретились. Чародейка выпрямилась в седле и поприветствовала ведьмака великосветским жестом руки в перчатке. Он кивнул в ответ, а она развернула коня и присоединилась к цветистой группке дворян. И только тогда сопровождавший Геральта ловчий решился выразить свое мнение.

– Она и впрямь сказочная красавица, – прошептал, доверительно склоняясь в сторону ведьмака. – Личико белое, что снег, уста красные, что кровь, локоны черные, что вороново крыло. Но говорят еще – и это уже не в сказках – будто она настолько зла, что когда умрет, одна лишь смерть на ее могилку ходить-то и станет.

Геральт вежливо кивнул. Его мнение о чародеях было близко к словам ловчего.

– Но в одном-то она была права, – продолжал его собеседник. – Когда отговаривала короля идти в Ведьмин яр. Он-то наверняка ее не послушает, особенно сейчас, когда вы к нам присоединились-то. Наскучила им охота на обычного-то зверя.

Ведьмак скривился на такие слова. Глупые идеи аристократов всегда означали проблемы. А последним, чего бы ему хотелось, был какой-нибудь дворянчик, влезающий ему под клинок, когда из окутанной дурной славой чащи выскочит нечто по-настоящему паршивое.

Во второй раз он увидел чародейку на вечернем пиру. Сидела во главе стола, слева от короля Белогуна, одетая в пепельного цвета платье, украшенное серебристой вышивкой richelieu . Платье, как для нынешних обстоятельств, казалось слишком утонченным, а сама Литта вела себя словно удельная королева – как минимум. Эффект портили разве что распущенные волосы, гладко стекающие на плечи, чтобы ниже линии скул начать виться и скручиваться в толстые локоны. Самой королевы не было, однако пир почтили своим присутствием три дочери Белогуна: Лидия, Ливия и Милена. Ведьмак подозревал, что владыка пытался воспользоваться случаем и представить их молодым дворянам, съехавшимся на охоту из окрестных земель. Несколько аристократов посолидней прибыли даже из приграничных государств. Две старшие девушки выглядели воистину по-королевски: худощавая Лидия с волосами настолько светлыми, что они казались почти белыми, контрастирующими с темно-синим бархатным нарядом, и Ливия, чьи формы были несколько пополнее и посмуглее, а волосы золотистые, в платье винного цвета. И, наконец, Милена: худое создание, которому вышитый золотой нитью зеленый бархат нисколько не добавлял достоинства и красоты. Принцесса Ливия, должно быть, заметила взгляд ведьмака, поскольку послала в его сторону улыбку. Он решил, что флирт, похоже, вошел ей в привычку, иначе бы она не отметила простого наемника, сидящего среди наименее важных гостей. Он бы быстро об этом позабыл, когда бы не заметил, как Коралл наклоняется к королю и что-то шепчет ему на ухо, улыбаясь при этом. Что бы она ни сказала, Белогуна это не обрадовало; он смерил Геральта тяжелым взглядом из-под наморщенного лба. Ведьмак почувствовал укол беспокойства. Однако владыка быстро отвернулся и остаток вечера ни разу не взглянул в его сторону. Геральт ушел с пира еще до того, как последние гости свалились под стол.