Соман Чайнани - Школа Добра и Зла. Последнее «долго и счастливо»

Тут даже всезнающий Юба задумался, вертя в руках свой посох. Похоже, ответа на этот вопрос у него пока не было.

Старики с испугом наблюдали за ним.

– Но мы же и есть герои, не так ли, доннерветтер? – воскликнул Гензель. – Мы должны отфетить, воефать!

– Мы? Против две сотня мертфых федьм, чудовишч и еще черт-знает-кого, кто бегать по лесам? Не будь идиоттен, – оборвала его Гретель. – А почему, как ты думать своей глюпый пашка, мы прятаться здесь, в этой грязной фонючей пещера?

– Прятаться здесь до бесконечности мы не сможем. Рано или поздно они найдут нас, даже если мы будем постоянно перемещать нашу штаб-квартиру, – кисло заметила Золушка. – На стороне Директора теперь любовь, а значит, он непобедим. А что можем противопоставить ему мы, кроме своих дрожащих рук и морщинистых шей?

– Элла права, – вздохнул Джек. – Если у него есть королева, которая искренне его любит, всех нас ждет печальный конец. Такой же, как Белоснежку.

– Так что же нам делать? – плачущим голосом спросила Красная Шапочка.

– Единственное, что мы можем сделать, – сказал Юба, переводя взгляд на Агату и Тедроса, – это убедить Королеву разрушить их любовь.

В пещере вновь повисло тяжелое молчание.

– Еще одна чумовая идея, – пробормотала Золушка.

– Ты действительно думаешь, что им по силам сделать это, Юба? Ты в самом деле считаешь, что твои друзья смогут уничтожить кольцо Директора школы? – спросил Питер Пэн, глядя на пару юных всегдашников.

– А почему вдруг Софи откажется от своей любви ради вас? – заметил Пиноккио.

Агата почувствовала комок в горле.

– Мне нужно получить возможность поговорить с Софи. Мы с ней очень разные, но в то же время очень похожи. Мы ссорились, даже дрались, слышать и видеть друг друга не могли, но оставить друг друга в покое не могли тоже. Что бы между нами ни происходило, я никогда не представляла себе жизни без Софи. Думаю, она без меня тоже, – Агата немного помолчала, собираясь с мыслями. – Да, конечно, сейчас многое изменилось. Может быть, мы с Софи просто повзрослели. В последнее время, пытаясь поддержать друг друга, мы только причиняли друг другу боль. Мы с ней обе в этом виноваты, но я виновата больше, чем она. Я перестала говорить Софи правду. Я перестала верить ей, своей самой близкой подруге. Со временем я начала думать, что это уже навсегда, что уже ничего нельзя наладить, поправить, нельзя вернуть все, как было когда-то… Но в глубине души я все-таки верю, что можно. Должен найтись какой-то выход, – Агата грустно улыбнулась и добавила: – Потому что объяснить Софи, что такое настоящая любовь, может лишь ее лучшая подруга, ведь так?

Лица стариков разгладились, они по-новому увидели стоящую перед ними девушку.

Но тут вперед выступил Тедрос и заявил, гордо выпятив грудь:

– Софи сможет убедить только ее лучший друг, это точно. Предоставьте это мне!

Улыбка слетела с лица Агаты.

Члены Лиги озадаченно переводили взгляды с Тедроса на Агату, с Агаты на Тедроса. Они явно не могли понять, кто же из них на самом деле был лучшим другом – или подругой – Софи.

– Итак, главное сейчас – добраться до Софи, – сказал Тедрос.

– Правильно, – перебила его Агата. – Нам известно, что она находится где-то в школе Добра и Зла, и…

– …и нам нужно пробраться туда так, чтобы нас никто не поймал, – в свою очередь перебил ее Тедрос.

– Хальт! – перебила их обоих Гретель. – Шуледиректор ист юный унд сильный. Шуледиректор владеть оба замок, Шуледиректор обладать армия мертфых… Как ви полагайт проникнуть в его шуле?

– Хм, для того мы и пришли к вам, разумеется, – нахмурилась Агата. – Пришли потому, что нам нужна помощь, чтобы попасть в…

– Помощь? – подался вперед в своем кресле Гензель. – Вы считайт, что мы способны оказывать вам помощь? Нет, в письме вашей муттер было сказано «спрятать вас».

– Нам до туалета теперь трудно добраться, не то что до замка, – заметила Золушка.

Все рассмеялись, даже Белый Кролик.

– Пробраться в школу! Незаметно! Вы издеваетесь? Да у меня так скрипят все суставы, что их за два километра слышно! – хохотнул Пиноккио.

– Выше нос, Пи! Мы побьем их своими клюшками! – воскликнул Питер.

– Или моими пирожками! Они у меня в корзинке так зачерствели, что стали как каменные! – подхватила Красная Шапочка.

Гретель залилась смехом, следом захохотали и все остальные, да так громко, что даже Ума проснулась.

Агата взглянула на Тедроса, который злобно косился на развеселившихся стариканов, затем снова обратилась к престарелым сказочным героям: