Виталий Останин - Регрессор

– Может, мы лучше на воздухе? – выразил я сомнения. – Душно тут. Да и воняет!

Профессор, кивнув, принялся доводить нашу точку зрения до моряка. Тот кивал на каждое слово, но в конце вновь указал на скамьи. Настойчиво и, как мне показалось, с раздражением.

– Ладно, – сдался Терри. – Может, у нах с наступлением ночи выходят какие-то опасные хищники? И на воздухе просто нельзя оставаться. Будем спать здесь.

– Яа, Касан! – это уже нашему проводнику. – Остаемся здесь, яа.

Я уселся на скамью и стал прикидывать, как бы уместиться на ней лежа, чтобы не упасть. И услышал вскрик профессора:

– Эй! А это зачем?

Успел лишь обернуться, и тут на меня навалился Касан и еще кто-то. Сильные, твари! Прижали к скамье и стали разводить руки в стороны. Как я ни сопротивлялся, а силы были неравные.

Затем так же неожиданно моряки перестали меня держать и отступили в сторону. Я рванул к ним, намереваясь дать по морде хоть кому-то – и плевать на все эти контакты и сотрудничество! Но добраться не сумел. Левую руку дернуло назад.

Я оглянулся и обнаружил ее вставленной в металлический браслет. Цепь от которого уходила в темноту.

– Вы в порядке, Серт?

– Да, Терри! – не скрывая бешенства, в голосе ответил я. – В полном! Меня посадили на цепь!

– Весла внутрь! – скомандовал Касан. И мы послушно потянули эти тяжелые бревна в трюм.

Наученный горьким опытом, я тут же ухватился двумя ладонями за рукоять и уперся ногами в пол. Галера шла на таран.

Мы попали в рабство. То есть нас приковали к скамьям и заставили каждый день ворочать неповоротливые и тяжелые весла. Неожиданным вышло знакомство с новым миром! Со второго дня пребывания все, что мы о нем знали: постоянный сумрак гребного трюма, выматывающая работа, однотипная кормежка и побои. Теперь уже не частые, а вот в первые дни, когда команда избавляла нового раба от непокорности…

Даже губари, по-моему, так не поступали.

Наши хозяева оказались пиратами. Не книжными, а вполне обычными морскими разбойниками. Они плавали вдоль береговой линии, по которой здесь и осуществлялось все судоходство, и грабили тех, на кого хватало сил. И сбегали от более сильных противников. Уже дважды на моей памяти они бросались в погоню за другими кораблями. И вот тогда приходилось туго: грести нужно было на пределе сил. Да еще получая кнутом от Касана за нерасторопность.

Удар сотряс корпус нашего корабля. Меня кинуло вперед и ударило о весло. Не так сильно, как в первый раз, к счастью. Тогда я думал, что все ребра переломал.

– Весла наружу! – заорал Касан.

Наш пленитель оказался начальником над гребцами. И, кстати, не все они были рабами.

Кроме нас в трюме насчитывалось еще десять рабов. Забитых, молчаливых, угрюмо двигающихся, когда приказывали, и спавших, когда галера шла под парусом. Остальные садившиеся на весла люди были свободными членами команды. Они спускались в трюм, если кораблю требовалась скорость. И уходили наверх сразу же, как в них пропадала нужда.

После таранного удара свободные гребцы похватали оружие и бросились на палубу. Над нашими головами уже шел бой.

Терри принял рабство проще, чем я. Чем очень удивил. Все-таки аристократ, к такому обращению непривычный. Я ожидал от него бунта, а он послушно кивал на каждый приказ Касана. Когда спросил его об этом, ученый лишь покачал головой.

– А какой смысл здесь и сейчас показывать свой гонор, Серт? Мы же для них просто бесплатная мускульная сила. Будем вести себя не так, как они ждут, просто забьют насмерть. Или выбросят за борт. В чем тут нам выгода? Делайте то, что они требуют и наблюдайте. Учите язык, в конце концов.

Я последовал его совету не сразу. Сперва попытался действовать по-своему. Первая попытка добраться до горла Касана, когда он подошел слишком близко, закончилась неудачно: сломанный нос и два выбитых зуба. Вторая – хотел придушить его сменщика Хирама цепью, – содранной до мяса кожей на спине и несколькими часами на солнцепеке под мачтой. Третьей попытки я делать не стал. И решил послушать Терри: изображать покорность и учить язык.

Про рабство до этого этапа жизни я знал не очень много. Слышал, что в южных колониях оно процветает. Правда, там эксплуататорами были белые люди из империи, а рабами – туземное население. Кто-то из товарищей, побывавших в колониях, рассказывал, что обращались с рабами хуже, чем с рабочими у нас на заводах: морили голодом, били, насиловали. Тогда, слушая эти истории, я не особенно в них верил. Точнее, верил, но представить не мог. А вот теперь сподобился.