Анна Болтон - Игра Сна

Но… Мне хотелось хохотать от нелепости происходящего, сама не знаю почему. Хохотать…

Я убрала руку и отвернулась.

– Пошли, – сказал он и пошел вперед по дорожке, усыпанной гравием.

– А… – попыталась сказать я, но он перебил меня:

– Потом ответишь. Нас там уже заждались.

У реки на краю обрыва стояли Виктор и Кристина.

Солнце обрисовывало силуэт Кристины. Она стояла на самом краю, на возвышенности, подол ее платья трепал ветер. Виктор был позади, ниже, в нескольких метрах и смотрел на нее, заслонившись ладонью.

Они не услышали нас, пока я не крикнула:

– Эй!

Они одновременно дернулись и обернулись к нам.

– Где это вы были? – крикнула Кристина.

– Я забыла куртку! – сказала я первое, что пришло в голову.

– Какую куртку? – озадаченно спросила Кристина, разглядывая платье – единственное, что было на мне надето.

– Забыла, – я улыбнулась, пожав плечами.

– Дамы, мы поплывем сегодня куда-нибудь? – негромко сказал Виктор.

Виктор похож на старого ленивого кота, который сидит на заборе и брезгливо смотрит на вас сверху вниз. Если вы скажете ему: «Брысь!», он чуть сузит глаза, окатив вас презрением, немного подождет, потом медленно поднимется и поплывет прочь, с отвращением подергивая хвостом. У него горделивый взгляд и мощные лапы, но в душе он трус. Стоит ему встретить настоящего дикого кота, из тех, что боятся людей и бьются насмерть, он сбежит.

Людям постоянно кажется, что Виктор воспринимает их как прислугу, отчасти так и есть. Впрочем, я, как и все женщины, прощаю ему все, потому что он очень ухожен, и оттого красив. Идеальные руки, чистое лицо, дорогая рубашка и манеры истинного джентльмена. Сердцеед.

– А вы уже достали лодку? – спросила я.

– А ее и не надо доставать, она внизу привязана, – ответила Кристина, указывая вниз.

Кристина из тех людей, чьи внутренние желания не хотят мириться с вызубренными принципами. В итоге ее неосознаваемые потребности так и лезут из нее, как ее грудь из тесного выреза целомудренного платья. Кристина по-русски истово молится, скромная, до замкнутости, но пьет без меры. Она – идеальный партнер для русской народной игры «Наша жизнь – дерьмо». Может часами болтать, с полной убежденностью, что хуже жить нельзя. Что у нее нет денег и нет приличной работы. Что она старая дева, потому что все мужики стали как бабы, что наше правительство делает все, чтобы уменьшить количество населения… Эти разговоры приносят ощущение причастности к нищим и угнетенным, и у меня совершенно пропадает чувство вины от того, что я ничего не делаю со своей жизнью.

Мы спустились к реке. Кривая старая ива нависала над покосившимся мостиком, на серых расшатанных досках лежали скукожившиеся синие листья. Подул ветер, подхватил их, и бросил в воду. По реке побежала рябь, ивовые листья закружились как маленькие лодочки. Их быстро сносило дальше по течению. Я поежилась, заметив это, Димитрий накинул мне на плечи свой пиджак.

У мостика была привязана деревянная лодка, не менее старая и серая, чем сам мост. Я протянула руку и коснулась шершавого бока – он был чуть влажный и вихрился занозами.

– Вот эта лодка?.. – Виктор изогнул брови.

– Она ж развалится, если мы сядем, – выразился прямее Димитрий.

– Ну уж какая есть, – обиделась Кристина.

– Не слишком ли поздно? – спросил Виктор, – Закат уже.

Мы все подняли головы к небу, и будто в первый раз действительно увидели закат. Солнце было красное.

– Поздновато, конечно, – Кристина развела руками. – Ладненько. Пусть первым залазит тот, кто будет грести.

– Кто же это? – спросил Димитрий, хлопая наивными глазами.

– Дим, ну ты же джентльмен, – сказала я.

– Это ты так считаешь, – он обреченно посмотрел на Виктора.

– Ты умеешь? – в ответ спросил Виктор. – Я – нет.

– Ясненько… – протянул Димитрий, вздохнул, и осторожно полез в лодку. Лодка покачнулась, но выстояла.

Следом впрыгнул Виктор. Лодка уже ощутимее взбрыкнула, но стараниями мужчин удержалась в горизонтальном положении.

– Живые? – ехидно поинтересовалась я.

– Полезайте, – сказал Димитрий, подтягивая лодку к мостику.

Кристина повернулась к лодке, они встретились глазами с Виктором. Он протянул ей руку, но на проигнорировала ее и отвернулась.

– Смотрите-ка! – сказала она. – Уже туман появился!

Мы обернулись. Туман вытек на поверхность реки, словно кто-то пролил сливки. Он не поднимался выше двадцати сантиметров над водой, плоский и тонкий, словно белая вуаль, наброшенная на реку. Его сносило течением вниз, и он еле заметной дымкой скользил по воде. То тут, то там собирался облачками, лентами колыхался в потоках ветра.