Николай Липницкий - Эпоха перемен

– Всё равно подумай, с мамой посоветуйся. У нас спокойнее.

– Подумаю. Ладно, пока.

– Пока, пап. И привет маме.

– Передам. И твоим привет. Держитесь там, берегите себя.

– И вы себя берегите.

Я положил трубку и задумчиво принялся барабанить пальцами по столешнице. Настроение было не настолько оптимистичное, как я изображал в разговоре с сыном. Тревога не отпускала. Мир катился в пропасть, и, где будет дно в конечном итоге – одному Богу известно.

– Как там они? – жена присела рядом и налила себе чай.

– Ничего. У них нет такого ажиотажа. К себе звал.

– А ты?

– Отказался.

– Не знаю. Мне как-то тревожно. Может, стоило послушать его?

– А работа?

– Возьмём отпуск. Мы в этом году ещё не брали его.

– В отпуск нас никто не отпустит. А увольняться – не вариант.

– Почему?

– Вся эта бодяга рано или поздно закроется, а работу мы потеряем. Потом устроиться обратно будет нереально, а найти что-нибудь ещё в нашем возрасте – проблематично. Зачем создавать проблемы?

– Может, ты и прав. Только мне всё это совсем не нравится.

– Что, всё это?

– Обстановка в городе. Как бы, не пожалеть.

– Не знаю. Может, мы просто боимся что-то менять в своей жизни, поэтому, и предпочитаем, лучше, плыть по течению? Но, что-то меня останавливает от кардинальных перемен. Давай ещё подождём.

Вчера в девять вечера закрыли город. Совсем закрыли. Въезд и выезд запрещён. Теперь из города никуда не выбраться. Вспомнился давешний разговор с сыном и я, даже, немного пожалел, что не согласился на его приглашение. Сидели бы сейчас на Алтае, любовались бы природой и смотрели информацию о вирусе по телевизору. К слову об информации. Уганду мы потеряли. Как и Филиппины, Грецию и Испанию. Границы закрыты, а из самих стран никакой информации. То ли вымерли, то ли окуклились. Таиланд ещё трепыхается, но тоже на последней грани. Остальные ещё борятся с разным успехом.

У нас так же всё хуже и хуже. Люди стали умирать. В нашем городе уже сто двадцать шесть смертей. И это пугает. Вчера в доме напротив, заразился кто-то, и этот подъезд закрыли на карантин и выставили пост. Сегодня, когда я шёл на работу, уныло топтавшийся у подъездной двери сержант в серой полевой форме, мятой кепке и грязной, затасканной маске, провожал меня красными, воспалёнными от бессонной ночи, глазами. Бедолага. Всю ночь стоял, наверное, охранял потенциальных разносчиков инфекции от остального мира. Или мир от них.

Транспорт ходил всё реже. Поговаривали, что скоро автобусы вообще прекратятся. Кондуктор в респираторе и латексных перчатках стоял у единственной открывшейся двери и зорко следил за тем, чтобы все пассажиры были в масках. На следующей остановке он, даже, не пустил какого-то мужичка в салон по этой причине. Народу в автобусе было непривычно мало, и все угрюмо смотрели поверх медицинских масок на проезжающий за окнами город.

На работе нас собрали и объявили списки тех, кого отправляют в отпуск. Я в списки не попал, поэтому сразу после совещания пошёл к себе в кабинет. Отпускники кучкой собрались в курилке и завели сдержанный разговор о чём-то своём, отпускном. Если честно, я им не завидовал. Отдыхать зимой, пусть и в феврале, как-то не тянуло. Лучше, уж, летом. И сразу поймал себя на том, что, почему-то, уверен: до лета всё это закончится обязательно. С чего бы это? Закончится ли? Хорошо было бы. Как-то не хочется терять летний отдых.

– Костя! – ворвался в кабинет Серж. – Ты остаёшься?

– Остаюсь, – разговаривать не хотелось, и я уткнулся в бумаги, делая вид, что очень занят.

– Я тоже. Прикинь, мы будем тут вкалывать, а кто-то отдыхать!

– Не забывай, что они не просто отдыхать будут, а в очередном трудовом отпуске. Понимаешь?

– Ну. И что?

– А то, что они сейчас его потратят на сидение дома, а потом, летом, локти кусать будут.

– Ты всерьёз думаешь, что до лета успокоится всё?

– Конечно! – мимоходом я успел даже погордиться своей убедительностью. – Не будет же всё это полгода продолжаться! Мы такими темпами вымрем к лету!

– Ну, ты и хватил! Прямо вымрем!

– А ты смотри, с какой скоростью «Тай» распространяется. Так, что, если в ближайшем будущем мы не достигнем дна, боюсь, что хомо сапиенс станет вымершим видом.

– А чо вы тут? – тормознул пробегающий мимо по коридору Игорь, парень лет двадцати пяти, гонористый и безалаберный до безобразия.

– А ты что без маски? – удивился я.

– Вон она, – кивнул он на торчащие из кармана тесёмки.

– Вообще-то в кармане она бесполезна, – заметил Серж.