Катэр Вэй - Ган

Грако пожевал губами и, усмехнувшись, сказал такое, от чего челюсть Пато едва не проломила пол.

– А тебе и нечего бояться. Он не сможет ничего с тобой поделать. Не сможет, – еще раз повторил воин и, громко выдохнув, продолжил: – Я всю жизнь готовил его к бою. К поединку против одного противника даже больше, чем к битве в строю. А как ты знаешь, грознее меня и моего младшего брата в бою людей сыщется очень и очень мало. Среди ганов – не спорю, многие одолеют меня, но среди воинов – нет. Один, может, два. Скажу с болью в сердце, что Мако до определенного момента в его жизни был самой большой моей надеждой. Надеждой на то, что род мой не канет в небытие, и Мако как никто из его братьев и единственной сестры смог бы продолжить славные традиции нашего воинского имени.

Грако встал. Заметив, что Пато начал подниматься вслед за ним, мягко положил свою ладонь на его плечо, заставляя того вновь опуститься на свое место.

– Сиди-сиди, – взгляд Грако на мгновение потускнел, придавая его лицу потерянный, отсутствующий вид.

Всего на один миг этот, казалось, несгибаемый человек предстал перед кем-то в таком виде, в котором бы не хотел показываться. В этот момент он был отцом и никем более.

– Мако взял меч в руки уже через три месяца после того, как начал ходить. К пяти годам он клал стрелы в цель так, как опытный охотник не сможет. И так во всем, что касалось военной науки. Он был впереди всех. Более способных людей в нашем деле я не встречал. Не спорю, я был очень удивлен, когда Тао не взял его в ученики. Думал, что это неизбежно. Но не стану утверждать, что его выбор вогнал меня в ступор. Если Тао взял тебя, значит, в тебе есть нечто, что видит только он. Так я думал. Я не ошибся тогда и убедился сегодня – Тао Ган знал, кого взять в ученики.

Грако сделал едва заметный поклон в сторону Пато, показывая тому, что этот воин считает его, по крайней мере, равным себе. Пато, встав с места, поклонился в ответ.

– Два года, всего какие-то два года, и вот результат! Тао Гану хватило два года, чтобы (уж прости) из куска мяса вырастить нечто такое, чему я и определения дать не могу.

Пато удивленно смотрел на Грако, не понимая, ругается тот, или еще что?

– Я вижу, ты смущен? Не подумай, что я хочу тебя оскорбить. Я восхищен тем, что смог сотворить с тобой мастер Тао.

– То, что мастер Тао может сотворить нечто способное всех удивить – для меня не удивительно, – не смог больше отмалчиваться Пато. – Я никак в толк не возьму – что совершил я?

Грако нервно рассмеялся и с недоверием посмотрел на парня. Убедившись, что тот и не думал шутить, молниеносно приблизился вплотную к Пато. Хотел молниеносно, но видимо, ему что-то помешало, и стремительное движение превратилось в плавный танец.

– С тобой все в порядке, уважаемый? – поинтересовался Пато. – Тебе не плохо?

Грако снова был самим собой. Только выглядел так, как выглядит шаман, который со слов родни больного уже знает, что тот умрет, но все же надеется на ошибку. А после, увидев больного, осознает, что изначально был прав.

– На что это было похоже?

– Что? – не понял Пато.

– Что ты сейчас видел?

Грако в упор смотрел на парня. Ладонь его с такой силой сжалась в кулак, что костяшки пальцев стали белеть.

– Я видел то, что тебе стало плохо, уважаемый Грако. Ты, видимо, хотел проверить что-то связанное со мной и твоими догадками, но тебе не удалось. Ты споткнулся?

– Лучше бы я ногу сломал… – с улыбкой ответил тот. – Мако двигался так же, как я? Было у тебя такое ощущение, что и он споткнулся?

Пато закрыл глаза, мысленно переносясь во времени и пространстве. А ведь правда! Мако в схватке смотрелся объевшимся щенком, нежели взрослым и быстрым волком. И Пато с легкостью ушел от его атаки в сторону, да еще и раскрутиться времени хватило…

Он нервно сглотнул. Мысли лихорадочно заметались в голове, обгоняя друг друга, путаясь и смешиваясь, превращались в невообразимую кашу.

Все это, похоже, очень четко отразилось на его лице. Он услышал, как Грако прокашлялся, обращая тем самым на себя внимания.

– Вот это ты и сотворил. Подготовленный воин был слишком медленным для тебя.

Помолчали. Пато никак не мог переварить все то, что на него обрушилось.

Грако снова встал и, подойдя к Пато, приобнял того за плечи, успокаивающе тихо проговорил:

– Пато. Ты уже не просто ученик.

Дневная жара выдохлась и уступила свое место вечерней ласковой прохладе. Пройдет совсем немного времени, и воздух остынет настолько, что не сможет сдерживать в себе влагу, скопившуюся за целый день, и уронит ее на траву и землю. Роса приласкает и умоет пыльные стебли, успокоит, и те в благодарность склонят свои головы, уснут. А после прилетит жадный ветерок и выпьет всю влагу без остатка. Сверчки вылезут из своих укрытий и, не отходя от них далеко, запоют свою волшебную песню. Все есть в той песне. Каждый слышит в ней то, что пожелает. Влюбленный – голос своей возлюбленной, поющей сказочные песни над люлькой с младенцем. Скорбящий – утешение духов предков. Мечтатель – призыв дальних стран и свершений. Каждому свое.