Клэр Легран - Дитя ярости

На площади стояла молчаливая толпа. Граждане Орлина привыкли к казням, но Перо был популярен в некоторых кругах. И даже свирепый лорд Аркелион не часто казнил малолетних детей.

Когда Элиана и Харкан привели к нему захваченных детишек, лорд Аркелион добродушно улыбнулся, заглянул в рот младшим и приказал одной из наложниц увести их. Детишки тянули руки к старшему брату, оглашая тронный зал отчаянными рыданиями, пока дверь за ними не закрылась.

Но старший мальчик не плакал. Он был спокоен и сегодня, даже когда увидел, как палач поднимает меч.

– Империя сгорит в аду! – отважно выкрикнул Перо. Его волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу.

Меч опустился. Голова контрабандиста покатилась по плахе. По толпе прошел испуганный ропот.

Только когда в его лицо брызнула алая кровь, мальчик зарыдал.

– Эл, – задыхаясь, произнес Харкан. Он взял руку Элианы в свою, мокрую от пота, потер ее ладонь большим пальцем. Голос его срывался. Он не спал всю ночь.

А вот она спала как убитая. Сон очень важен для наемника. Невозможно охотиться на людей, не выспавшись хорошенько.

– Нам вовсе не обязательно на это смотреть, – сказала она напарнику, призвав все свое терпение. – Мы можем уйти…

Он отпустил ее руку.

– Иди, если хочешь. А я должен на это смотреть.

Снова тот же усталый голос. Он напоминал гончую с грустными глазами, смирившуюся со своей участью в ожидании нового удара хозяина.

Чтобы не огрызнуться на него, Элиана принялась теребить под плащом потертый золотой кулон. Он висел на цепочке на шее, и она никогда его не снимала. Ей была знакома каждая деталь, каждая царапина на нем. Изгиб шеи коня. Искусно вырезанные крылья. Очертания сидящей на нем фигуры с поднятым мечом в руке. Лицо всадника потемнело и стерлось. Наверное, это Одрик Светоносный. Один из павших королей Старого мира, которыми по совершенно непонятным для нее причинам был одержим ее младший брат. Родители сказали ей, что нашли это украшение на улице, когда она была еще совсем крошкой, и как-то ночью дали ей, чтобы успокоить ее плач. Она носила кулон с тех самых пор, как себя помнила. Но вовсе не из любви к Одрику Светоносному. Ей не было никакого дела до мертвых королей.

Она носила его, потому что иногда лишь знакомый вес кулона на шее приносил ей утешение и не давал сорваться.

– Я тоже останусь, – небрежно бросила она Харкану. Возможно, слишком небрежно. – Мне некуда спешить.

Он не произнес ни слова упрека. Палач занес меч. В последний момент ребенок вскинул руку в характерном приветствии – сначала прижав ее к сердцу, а потом вытянув вверх. Это был знак повстанцев, приверженцев Красной короны. Рука его тряслась, но он смотрел на солнце твердым взглядом.

Мальчик начал произносить слова молитвы Солнечной Королеве.

– Пусть свет Королевы приведет меня …

Меч опустился.

К удивлению Элианы, на глаза ее навернулись слезы. Она сморгнула их, прежде чем они покатились по щекам. Потрясенный Харкан закрыл рот рукой.

– Боже, помоги нам, – прошептал он. – Эл, что мы делаем?

Она схватила его за руку и развернула к себе.

– Пытаемся выжить, – произнесла она. – И в этом нет ничего постыдного.

Она несколько раз судорожно сглотнула. Челюсть у нее болела. Изображать скуку и безразличие было тяжело, но кто сказал, что на войне легко? И если она покажет свое смятение, Харкан мгновенно сорвется.

Наместник поднял руку.

Толпящиеся на площади люди теперь нараспев произносили слова, которые постоянно крутились в голове Элианы, словно стервятники.

– Слава Империи. Слава Империи. Слава Империи.

На площадке, откуда должны были начаться скачки, царил хаос.