Александр Ермаков: Сумерки Зверя

Пробудились и они. Волки, есть волки, худое послышалось, изготовившись к бою у входных дверей стояли. В руках мечи обнаженные, сталью отсвечивают.

Помолчали, прислушиваясь. – Надысть бы того, сходить обсмотреться. – Хмуро прошептал старший гридень. – Каб не подлость какая…

– И смотреть не на что, и так все ясно. – Голос Сигмонда бесцветен и в глазах пустота. – Пока стойте, я сам.

Хотела было, выскочившая в кордегардию Гильда крикнуть "Не пущу!", да углядела во взгляде своего витязя ту отрешенность, ту бесцветность, при которой все разговоры излишни, и один только от них вред да неполезность.

Сигмонд беззвучно отбросил засов, приоткрыл дверь и просочился привычным движением коммандос. Невидимым, неслышным, смертоносным.

Во дворе ждали четверо, злых до чужой крови клинков. Плохо посмотрел на них воспитанник Шао-Линя и пусто было в глазах его. Безвидно, как в болотах Валлгалы.

Скользнул в сторону, пропуская мимо себя выпад крайнего, полоснул вдоль. Словно нехотя, будто подавляя зевок отразил удар другого, сам коротко и прямо кольнул. Тигром распластался.

И не сразу оставшиеся двое скумекали, что не споткнулись их сотоварищи, не оступились. Но покинули проклятую землю Нодд их нечестивые души в гнилые туманы внеземелья.

А когда уяснили эту неожиданную неприятность, да кинулись было, наплевав на уже полученную и прогулянную плату, прочь со смертного двора, увидали – деваться им некуда. С права и с лева молчаливой угрозой стояли гридни Ингрендсоны и бездушный, холодный свет луны отблескивал на их наточенных клинках. И серебрились звездные отблески на наконечнике Гильдиной стрелы, и гудел предрассветный ветер в натянутой тетиве. А многопудовый Малыш, неслышно из конюшни выбравшись, загораживал щетинистым телом дорогу к воротам.

Прошел витязь меж обоих наемных убийц, в движении неосознаваемом сверкнули его мечи…

Остановился, повернулся, склонился в ритуальном поклоне. Еще миг как бы целы и невредимы стояли ночные тати. Но подогнулись их колена, бессильно ссутулились спины и забубенные головы, прежде тел, упали наземь, покатились в разные стороны.

– К бою! – Скомандовал Сигмонд.

С атакующим гиком, через невысокий частокол, в створ отпертых ворот ввалились дюжины две бойцов. Не то псы войны, не то разбойные людишки – по тусклому свету цвета кильтов не разобрать. А выучено работали, слаженно. Да и вооружены отменно.

Правильным порядком двух шеренг, наежившись остриями копий, выгибая фланги, намеревались оттеснить Гильдгардовцев в спасительные двери трактира. Только спасение это – обманка. Хитры бестии сумрака. Хитры и осторожны. Пусть и сам-пят разбойных людишек, да открытой сечи не стремятся. Никому в Валлгальских туманах бродить неохота. Паче, не полезут на крутизну трактирных лестниц, в узость коридоров бревенчатой халупы, не подставятся под мечи Волчьего клана. Куда способнее, затворить за отступившими дверь, подпереть колом. А там огонь свое дело свершит. Куда человеку супротив огня устоять, огня и булат страшится, от огня и камень прахом рассыпается.

Так намеревались. Только, по темной ночи, может не углядели, а может приняли серую тушу Малыша за кучищу навоза, что нерадивый хозяин из хлева выгреб, да свезти со двора поленился. Только не ведали, что сержант рейнджеров Стилл Иг. Мондуэл все эти штучки давным-давно знает, да и Волки-Ингрендсоны не лыком шиты, разного повидали на своем веку. Кое в чем смыслят, им команды особой не требуется, сами с усами.

Тараном вломился Малыш во фланг атакующих, и панцири воловьей кожи не защита от острых бивней матерого кабана. А Гильдгардовцы, вопреки правилам боя, не пошли в отступ, но сами ринулись в атаку, разом прорвали центр. Смешались сражающиеся и нет больше проку от длинных копий, одни мечи решают исход дела. Но мало слышно булатного звона, не сталь о сталь били Сигмондовцы, но разили плоть. С каждым их ударом под корнями Великого Дерева Иггдрасиля рвали предвековечные Норны нити жизней замысливших лихое. И старания могучего зверя и мастерство быстроглазой Гильды добавляли трудов старухам.

Не сложилась судьба уйти псам. Кто не полег на дворе, те обмякли на кольях палисада с белоперыми стрелами меж лопаток. А которые и успели улизнуть в щель воротных створ, не спаслись от лютости Малыша – Сатановского Вепря Короны.

Все решилось за дюжину сердечных толчков. Тяжело дышали натрудившиеся гридни, о плащи поверженных недругов вытирали, испачканные поганой кровью и дурными мозгами, свои благородные клинки. Сверкали боевым задором изумрудные очи Гильды, да померкли, только взглянула она на своего витязя.