Кирилл Шрамов - Lapides vitae. Изумруд Меркурия

– А как именно избирается президент сейчас? – спросил кто-то из одноклассников. Я поднял взгляд и с удовольствием заметил, что все, кроме Ильи и его дружков, обратились в слух.

– Нынешняя система выборов напрямую зависит от того, что происходило в правительстве в самом начале. Совет, состав которого держался и держится в полной секретности, выбрал после пятилетия правления Иуалы Бердса сто детей месячного возраста (в большинстве своем неблагополучные семьи отдавали своих детей сами, чтоб только те не умерли с голоду). Им изменили имена, уничтожили все документы, связанные с их личностью и отправили на воспитание в центр на один из островов в Тихом океане.

Незадолго до достижения ими возраста двадцати пяти лет, начали происходить предвыборные дебаты и тому подобные вещи. Миру стали известны их имена (естественно новые), а так же вся биография (включая достижения, увлечения, основные черты характера) за двадцать четыре года и одиннадцать месяцев их жизни на острове. По тому, что было открыто народу, люди и избрали второго Президента «Единства» – Эала Минта.

– А что стало с остальными?– раздался вопрос.

– Девяносто девять мужчин и женщин стали представителями Верховного Совета, ставшего выше Совета Глав государств, но ниже Президента. В их обязанности, помимо прочего, входил выбор новой сотни детей, которая через двадцать пять лет стала новым правительством. С тех пор выбор Мировой Власти происходит исключительно по такой системе.

Сейчас миром правит шестнадцатый Президент – Диомит Папро. Через пять лет, в две тысячи четыреста девяностом году пройдут выборы семнадцатого Президента «Единства».

– И что же стало с миром после создания «Единства»? – спросил Старик, убедившись, что вопросов от аудитории больше не будет.

– А что с ним могло стать?! Уже третье столетие мы живем в мире без войн, революций и подобных вещей. Наука прогрессирует, мы покоряем дальний космос. Проблемы с перенаселением планеты решены, так как были созданы колонии на многих планетах Солнечной Системы. Объединение ученых со всего мира позволило создать лекарства от многих болезней, продлить жизнь многим людям. Мир процветает, и, если ничего не нарушится, будет процветать еще ни одно тысячелетие. – Я оторвал взгляд от трибуны, на которую смотрел почти все время своего рассказа.

«Конечно, есть в мире и недовольные тем, что происходит, но, надеюсь, мне не нужно будет рассказывать о них», – подумал я, и Старик будто услышал мои мысли.

– Хорошо, садись. – Учитель незаметно мне подмигнул. – Итак, это был краткий экскурс в историю Великого Объединения, того события, которого мы никогда не должны забывать, и об этом лишний раз напоминает нам День Объединения. А теперь, все же, новая тема: «Древняя Греция».

Весь наш 11-в класс достал переносные чипы, ввел пароли, и в воздухе появилось три десятка экранов. Они были полупрозрачные, и потому учитель всегда мог видеть, чем мы занимаемся в тот или иной отрезок времени. Потому держать открытым на экране что-то помимо документа не представлялось возможным. Все уже привыкли и смирились с такой системой преподавания, но и на тех, кто этого никак не понимал, находилась управа: защитный цифровой купол над школой запрещал доступ на сайты, не касающиеся урока, проходящего в данный момент.

За записью лекции пролетело оставшееся время.

Вторым уроком на сегодня была Русская Классическая Литература.

Многие одноклассники смотрели на меня, как на умалишенного, если я приносил на урок литературы нужное произведение в печатном варианте, ведь все книги давно находились в электронном виде, а печатные издания стали пережитком прошлого, века два или три назад. Исчезли библиотеки с бумажными книгами, но отец умудрялся где-то доставать всю нужную мне на семестр литературу в том виде, который был мне наиболее привлекателен.

Даже учитель редко приносил бумажные варианты (и то, только для того, чтоб дети не забывали, что такое книга и как она выглядит), но я, как говорится, был верен своим принципам.

После замечательной литературы ужасно долго тянулись уроки химии и физики, на которых я то и дело поглядывал на часы, а в четыре часа дня, выйдя из здания школы, побрел домой.

Воздух был свеж, но все же долетал иногда запах дыма от заводов, стоящих в соседних районах.

Я свернул на тропинку, проходящую под переплетенными ветвями деревьев. Ярко светило солнце, пробиваясь сквозь листву, щебетали птицы, будто оркестр, где каждый играл собственную песню. Если бы не лязг вагонов где-то далеко, но так близко, то можно было бы подумать, что находишься в лесу.