Ольга Яковлева - Время зверя

– Ты очень красив, Лондон, – в восхищении проговорила Сэм, подводя итог сегодняшнему дню. – Мне и вправду хочется задержаться здесь подольше.

Она снова глубоко вздохнула и побрела дальше по набережной. Щемящее чувство одиночества иногда сдавливало ей сердце, а потом понемногу отпускало, оставляя пустоту и незаживающую рану потери глубоко внутри. Она крепко спала в эту ночь, и ей снилось, как Макс стоит на сцене, опустив гитару, и молча, долго смотрит на неё, а вокруг беснуется и требует продолжения толпа.

***

Софи проснулась ранним утром, от того, что первые солнечные лучи, проникшие сквозь ставни, нежно коснулись её лица. Она повернулась лицом к окну и сладко потянулась в кровати.

– Дим, – задумчиво пробормотала она, с улыбкой на губах, – ты пришёл в мою жизнь, чтобы подарить мне надежду? Или смятение? Зачем ты дразнишь меня разговорами о вечности? Ведь я уже почти влюбилась в тебя, в твою ослепительную улыбку, очарование которой заставляет покориться тебе, самоуверенную мужественность, которая притягивает и соблазняет без слов…

Она встала с кровати и распахнула ставни. Земля уже подсыхала после прошедшего ночью ливня, влага нежно сияла под лучами восходящего солнца на ярко-зелёной траве, на нежных цветах, усыпавших луг до самой линии леса на горизонте. Софи замерла, невольно заворожённая зрелищем рождения нового дня, и долго, бездумно смотрела вдаль, слушая тишину и трели птиц, приветствующих восход солнца. На дороге, ведущей от леса к деревне, появилась небольшая точка, она стремительно приближалась, увеличивалась в размерах, и вот в ней уже можно было разглядеть человека, несущего что-то большое и бесформенное на своих плечах. Софи присмотрелась и увидела высокую сильную фигуру, светлые волосы, развевающиеся на ветру – это был Дим, возвращавшийся из леса. Она быстро накинула на себя одежду, пригладила взлохмаченные после сна волосы и сбежала вниз по лестнице – он уже был там, за углом дома, стоял, прислонившись к стене, и глубоко дышал, скинув свою ношу на землю. Софи невольно вскрикнула от ужаса и изумления – его обнажённое до пояса тело было покрыто засохшей кровью, грудь высоко вздымалась после стремительного бега, босые ступни были влажными от росы. А перед ногами у него лежала волчья туша, безжизненная, стеклянные глаза зверя смотрели сквозь них, в пустоту.

– Словно дикий викинг или древний галл после удачной охоты, – воскликнула поражённая Софи, и рука её невольно потянулась к затвору фотоаппарата, которого, увы, не было под рукой.

– Это не моя кровь, – спокойно сказал Дим, предупреждая её вопрос. – Мне захотелось поохотиться, поэтому я решил отправиться за этим чудовищем, совершавшим набеги на овечьи стада жителей деревни и одиноких, имевших несчастье заблудившихся в лесу путников.

Софи смотрела на него во все глаза.

– Ты убил его голыми руками? – прошептала она в потрясении.

– У меня было с собой оружие, – улыбнулся он. – А почему ты не спишь? На часах ещё нет и пяти, вся съёмочная группа видит сны в своих кроватях, и только ты вышла встречать меня с удачной охоты.

Он близко шагнул к ней, обнял за плечи, притянул к себе и заглянул глубоко в глаза.

– Софи, – прошептал он, – я отправился на охоту, чтобы победить в себе жажду крови, но ты снова пробуждаешь её во мне. Ты стоишь на краю пропасти и даже не подозреваешь об этом.

Она замерла, заворожённая исходящим от него мощным потоком силы, сладким тягучим ароматом крови убитого зверя, глубоко вдыхала запахи и была готова подчиниться его желаниям. Она не ощущала себя больше личностью, человеком, она была таким же существом из плоти и крови, как лежащая перед ними на земле туша, а он был её господином, её повелителем…

Дим прочел все это в её взгляде и невольно отшатнулся, сам ошеломленный силой своего желания.

– Только не сейчас, Софи, – прошептал он, а потом подхватил её, почти бесчувственную, на руки, и отнёс в кровать, чтобы она смогла досмотреть свои сны.

Сам он вернулся к волчьей туше, освежевал её, шкуру растянул сушиться вместе с огромной головой, а мясо отнёс на кухню.

– Мне стоит держать себя в руках, – говорил он сам себе, – общение со смертными делает меня слабым, заставляет меня подчиняться инстинктам, забыть о голосе разума, но я должен противостоять своим желаниям.

Волчья голова, подвешенная на палке рядом со шкурой, остекленевшими глазами смотрела в сторону разрушенной церкви, в них отражался блеск красных огней, а широко распахнутая в предсмертном броске пасть обнажала ряды длинных клыков.