Николай Романов - Макс

Также со мной живёт кот. Зовут это терпеливейшее на свете существо Федотом. У нас с ним немного напряжённые отношения. Ну а как им не стать напряжёнными, если его хозяин, то бишь я, частенько забывает покормить своего четвероного друга, увлёкшись очередной книгой или задержавшись на работе. Но после кормёжки, которая рано или поздно всегда наступает, наши отношения немного теплели.

Вот и в то злосчастное утро я проснулся не от будильника, а от сердитого мяуканья кота, который в очередной раз напоминал мне о моих непосредственных обязанностях. Открыв глаза, я увидел перед собой недовольную пушистую морду, с двумя зелёными глазищами, смотрящими на меня с немалой толикой обвинения.

– Встаю–встаю, только кусаться не начинай, пожалуйста, – виновато произнёс я, вспомнив что в очередной раз забыл вечером покормить своего любимца. – Пойдём, посмотрим, чем сегодня я могу компенсировать тебе моё раздолбайство.

Откинув одеяло, я встал и пошёл на кухню. Налил воды в чайник и, включив его, подошёл к холодильнику. Открыл дверцу. Достал любимый корм Федота и, выгрузив пакетик в миску, сказал:

– Приятно аппетита, Ваше мурлычество!

Этот пушистый тиран презрительно взглянул на меня и, дёрнув кончиком хвоста в недовольстве, прошёл к своей миске. Понюхав предложенное мной угощение, он снова бросил на меня презрительный взгляд, и как будто делая мне величайшее одолжение, приступил к трапезе.

– Ну вот и здорово, и волки сыты, и овцы целы.

Посмотрев на умилительно трескавшую корм харю, я пошёл в ванную. Произведя всем известные утренние манипуляции и позавтракав, я, посмотрев для верности время в своём смартфоне, отправился на работу. До места работы примерно полчаса ходьбы, езды на маршрутке – десять минут. Однако я всегда старался ходить пешком, если позволяли время и погода. Мне всегда нравился вид утреннего, ещё не проснувшегося, и поэтому очень тихого и спокойного города. Когда ещё можно пройтись по нему и поглазеть по сторонам, не отвлекаясь на суету людей и машин. И ведь ещё буквально полчаса–час и на этих улицах будет не протолкнуться от спешащих на работу людей и двигающихся в различных направлениях автомобилей. А вот чуть ранее, как сейчас, идёшь себе, дышишь образно свежим утренним воздухом, если воздух в городе можно так называть, любуешься на виды и радуешься солнышку, коли погода соответствует.

Вот и сегодня солнышко светило ярко, трава шуршала нежно, и ветерок ласково дул в лицо, поднимая и без того неплохое настроение. Я шёл по дворовой территории соседнего с моим домом квартала и, обходя лужу, неизвестно как появившуюся на земле, почти вплотную прижался к одному из домов, двигаясь по бордюру, как вдруг услышал странный скрежет и скрип. Подняв голову вверх, а именно оттуда раздавались эти звуки, я успел увидеть лишь приближающийся со страшной скоростью предмет, который падал прямо на меня.

«Ну всё, пипец Федоту…», – успел подумать я перед тем, как от соприкосновения моей головы и летящего на меня предмета всё вокруг погрузилось в темноту…

***

Пробуждение было не из приятных. Всё моё тело чувствовало себя как будто его пережевал, выплюнул, а после потоптался на нём пьяный бегемот, с компанией друзей слонопотамов. У меня болело абсолютно всё, но особенно жутко становилось при попытке открыть глаза. В них будто насыпали раскалённого песка. Минимальные усилия в попытке пошевелить веком, вызывали резкие толчки боли, на фоне которой болевшее тело и гудящая голова казались нежным прикосновением любимой девушки. Постаравшись замереть, я начал различать какие–то звуки, похоже, чьи–то голоса. Звуки казались размытыми и шипящими.

«Не кисло меня чем–то приложило, – подумал я. – Надо постараться не двигаться, кажется, так мне немного полегче переносить эту гамму ощущений. Попробуем сосредоточиться на звуках, так–с что тут у нас?».

–…Апшорхапр… слыш… поршщлпоах… кажется он… охрыазщыхап… в себя, – удалось мне расслышать сквозь звон в голове.

«Беда, похоже, со слухом тоже проблемы. Что ж, нужно что–то начинать делать, будем пытаться оглядеться».

Мои потуги были вознаграждены очередной вспышкой боли, от которой я не выдержав охнул и так удивился звуку, который сам же издал, что забыв про боль в глазах, резко их распахнул.

«М–да, всё страньше и страньше, как говорил не помню кто, – подумал я, переждав вспышку боли, покаравшую меня за открытие глаз. – Меня что, десантирующейся избушкой на курьих ножках приголубило? А потом белочки спасли и в тайгу к леснику утащили?».