Грег Вайсман - Magic - The Gathering. Война Искры - Отверженные

Мадам Блез расправила плечи и даже оправила униформу, и только после ответила:

– Тогда я стану одной из них. Где наша дорогая?..

Госпожа Кайя обняла Крысу за плечи.

– Прямо здесь, под моей рукой.

Служанка склонилась вперед. Пригляделась. Сощурилась. Напрягла зрение… но, наконец, со вздохом шагнула назад и покачала головой.

– Прошу простить меня. Я ее просто-напросто не вижу.

– Тут практика может потребоваться, – пожав плечами, пояснила Крыса.

– Крыса говорит, для этого может потребоваться практика, – повторила госпожа Кайя для мадам Блез.

– Ну что ж, тогда попрактикуюсь. А пока, убедившись, что бедняжка вправду существует, приму это в расчет. И для начала… – мадам Блез взвесила на ладони аккуратную стопку одежды Крысы, – для начала выстираю ее вещи. У меня есть для этого превосходное заклинание: минута – и все будет готово. Только прежде всю эту растительность повытащу.

– Пожалуйста, – поспешно заговорила Крыса, обращаясь к Кайе, – скажи ей: не надо пояс из лоз убирать. Это подарок крестного отца. Он знает: я иногда, проголодавшись, люблю пощипать ягоды, что растут на лозах.

Госпожа Кайя передала ее слова мадам Блез, а та подняла сложенную одежду к самому носу и принялась осматривать пояс.

– Вижу, – сказала она. – Магия Селезнии. Остроумно придумано. Что ж, ягод я ей, конечно, есть не позволю, пока не отмою их как следует, но с этим, пожалуй, управлюсь, не повредив их. Дайте только пару минуток. Скоро я принесу эту одежду назад, и все вы, трое, сможете переодеться к ужину. Ах, да, и выставлю на стол еще один прибор, для госпожи… Крысы, так?

Устал он, надо признать, зверски. Ноги вязли в сыпучем белом песке, да к тому же на каждом шагу приходилось бороться со встречным ветром, что делало каждый шаг досадно обременительным – тем более что поврежденный Межмировой Мост в груди протекал, сочился энергией, медленно выжигавшей плоть вокруг. Пешком он никуда не ходил целую вечность, и теперь органические мускулы икр горели огнем. Однако решение одолеть последний отрезок пути пешим ходом было весьма разумным, и Теззерет ничуть о нем не жалел.

Покинув Амонхет, он много раз переходил из мира в мир, прыгая из одного в другой, чтоб выследить его было как можно сложнее. А если все-таки выследят, ему вовсе не хотелось бы, чтобы преследователи появились в его крепости внезапно. Нет уж, пусть вслед за ним окажутся там, на дальнем берегу, где приземлился он, а прежде, чем доберутся до него, так же, как он сам, выбьются из сил. В случае чего он сможет заметить их еще на подходе.

По большому же счету Теззерету совершенно не хотелось, чтобы хоть кто-то – случайно ли, или нет – наткнулся на него либо его оперативную базу. Особенно сейчас. Сейчас, когда помянутая база наконец-то всецело в его и только в его руках, служит его замыслам и более ничьим.

«И уж точно не замыслам этого дракона».

Теззерет служил Николу Боласу верно, поскольку был реалистом и прагматиком. Он служил Боласу потому, что Болас был слишком силен – с таким Теззерету не справиться.

Теперь, благодаря злорадству Тибальта, своими глазами видевшего, чем все кончилось, Теззерет знал: Болас мертв. Вероятно, Тибальт выложил все это Теззерету, дабы порадоваться Теззеретову горю по поводу смерти господина, однако Тибальт ушел разочарованным – ведь радость Теззерета по сему поводу не знала границ. В конце концов, Болас был единственным на всю Мультивселенную существом, чья мощь могла бы помешать бывшему прислужнику. Ну, а если дракона более нет, значит, тех, кто в силах заступить Теззерету путь, попросту не осталось.

С этими мыслями маг подошел к последнему каналу. Достаточно близко. Пора. Вскинув правую руку – безупречную руку из эфирия, – Теззерет пустил вверх простенькую вспышку. Реакция последовала немедля. Иллюзорные тучи расступились, раздвинулись, точно вырезанные рукой мастера кусочки мозаики, выпуская вперед четверку горгулий. Расправив крылья, горгульи устремились к нему. Все они являли собой оживленный камень, усиленный, как и сам Теззерет, эфирием.

Ну, точности ради, троица тех, что поменьше, состояла из твердого металла почти целиком. Оставшегося живого камня невооруженным глазом было и не разглядеть.

Четвертой же, самой большой из горгулий, был Брокк. Все пять его глаз сияли ярким огнем даже издалека. Его тело было усилено, укреплено и украшено эфирием, однако вся тяжесть и сила каменных мускулов по-прежнему оставалась при нем.