Антон Литвин - Штормовой ветер

К главной площади перед дворцом Правосудия, словно к сердцу кровь, стекается толпа прохожих из сосудов-улиц и переулков. В Тесгарде публичная казнь для горожан, как ярмарочное представление или приезжий цирк, повод собраться вместе и повеселиться.

Стража не спеша выводит смертников на помост, чтобы люди могли как следует поглазеть на преступников. Теперь ждут только его. Сегодня любимый день – экзекуция колдунов-жрецов. Этим магам, которые поставили свой дар на службу алчных богов повезло, что у короля доброе сердце. Будь его воля, отсечение головы заменили б на мучительную смерть через пытки в темнице дворца Правосудия.

Внезапно шум затих, и глашатай, надрывая горло, начинает зачитывать приговор. До выхода остаются считанные минуты. Одев маску, Дескерри любуется мышцами рук в зеркале, обрамленном тяжелой резной коричневой рамой. Специально рукава чёрной рубахи обрезал, чтоб красоваться перед алчной до зрелищ публикой. Жаль ростом не удался, тогда с помоста б вообще, как великан.

Металлическое лицо горит серебром и два пурпурных ручья из овалов глазниц, словно кровавые слезы. Каких-то пару лет назад эта маска была хорошо известна одноглазым обитателям Дальних островов, среди которых самым важным был Золотой самородок. Здесь Линч беспощадно истреблял племена циклопов, защищая золотые прииски Тесгарда. Закинув топор на плечо, он стучит сапогами по лестницам дворца. В ответ слышится эхо под высоким сводом и статуи богини Мудрости в нишах между этажами провожают его не видящим взором.

Люд, собравшийся поглазеть на казнь, даже за плотным кольцом пикинеров разглядывает невысокого мужчину в черных штанах и рубашке. Приосанившись, он идет к месту казни. Не спеша палач восходит на эшафот. Серебристая маска напоминает гротескное печальное лицо с кровавыми слезами. Голова слегка кружится то ли от жары, то ли от пристального внимания толпы, опьяняющего не хуже выдержанного вина.

– За содеянные преступления верховный королевский суд приговорил…, – глашатай старается перекричать толпу зрителей, приветствующую экзекутора, словно народного героя. А тот лишь подымает вверх ладонь и горожане утихают.

Кроме него и герольда на помосте замер, будто статуя, жрец богини Мудрости. Сухой мужчина с аккуратной бородкой присматривает за магами-отступниками. Цепь, сковывающая пленников, гасит колдовские силы, но надо быть начеку. Четверо парней служители бога Войны гордо расправляют плечи, словно их приставили к почетной награде. Адавару всегда поклоняются дерзкие любители золота и власти, они жаждут ценных вознаграждений и готовы убить любого, кто встанет у них на пути.

Пара не молодых женщин в тёмных балахонах потупили взоры. Ведьмы Харшаса опаснее юнцов-адептов, жрицы Хаоса используют магию более изощренно, чем грубая сила огня. В гробовой тишине звенит натягиваемая цепь, когда двое дюжих стражников в начищенных до блеска доспехах отводят огненного мага в центр лобного места и одевают на голову мешок. Колдун вяло повинуется, гордо расправив узкие плечи.

Плотник не зря ест хлеб, после его инструмента на плахе ни единой зарубины. Только бурые пятна впитавшейся крови напоминают о предыдущих гостях. Преступник сопротивляется, когда его пытаются наклонить. Подкованный сапог Линча больно впивается под колено парню и тот с грохотом валится. Четыре руки в латных перчатках наспех укладывают его на плаху. Палач демонстративно оглядывает запруженную горожанами площадь. Под присмотром «плачущей» маски даже неугомонные дети в задних рядах умолкают, будто воды в рот набрали.

Двуручная секира зависает на несколько мгновений, хвастаясь своими полированными боками. С громким выдохом Дескерри крутанул орудие правосудия. Свист рассекаемого воздуха и хруст позвонков слились воедино. Мешок с головой зашелестел в неглубокой корзине, заблаговременно подставленной под чурбан плахи. Взрыв рукоплесканий и восторженных криков заполоняет площадь и эхом отбивается от стен ближайших зданий и построек. Стража открывает замки браслетов на руках и ногах, и оттаскивает тело, перекладывая его на повозку. Двое мортусов заботливо укутывают в саван бывшего жреца, а окровавленный мешок кладут отдельно.

Троих служителей Адавара по очереди проводят к плахе. Три взмаха и под одобрительный рев толпы на телегу перетаскивают обезглавленные трупы. Наконец-то наступает долгожданная встреча. Солнце обжигает голые руки, маска накаляется, голова экзекутора наполняется жаждой крови. Нет, ведьм нельзя казнить так просто. Один удар и избавительная смерть, а лучше пусть корчатся под пытками в подвалах.