Даниэль Дессан - Неназванная

Но если женщину, хотя бы и рабыню, именно продают? И даже не как козу, как поросёнка в скотном ряду, а так… попользоваться и вернуть! Чудовищно. Несправедливо! Кем нужно быть, чтобы, против воли артистки (а та вроде не выказала ничего, похожего на желание или хотя бы на согласие!) покупать её на ночь? Чтобы переспать.

Да нет, не “переспать”… Оттрахать.

Кулаки Кайи сами сжались от злости. На ладонях потом до вечера оставались отметины от ногтей, а девушка ещё долго хвалила себя за то, что не пожелала неудачливому “купцу” смерти прямо там, на месте.

– Ублюдок! Не про тебя товар, – злорадно прошипела она в спину кузнецу, повторив фразу за хозяином цирка.

Но вышло настолько тихо, что кузнец даже не обернулся.

Не услышал.

Кайя подумала добавить что-нибудь из тех слов, за которые не так давно получила оплеух от покойного зеленщика, но осеклась: двое в шатре продолжали разговаривать.

– Спасибо, мастер Тагриз, – услышала она мелодичный голос светловолосой девушки.

– Ха! – уже спокойнее отозвался бородач. – За тебя мне какой-нибудь вельможа отвалит немало золота! На кой мне их вшивые монеты?

Кайя помрачнела. Оказывается, хозяин цирковой труппы защищал девушку вовсе не из добрых побуждений. Просто рассчитывал продать подороже.

– Ты чего расселась?! – продолжал тем временем Тагриз. – Живо бери железки и на помост! Следующий номер твой!

– Я… Сейчас, мастер, – артистка говорила всё тише и тише, теперь Кайя почти её не слышала. – Мне… минутку отдохнуть.

– Какой ещё отдых?! – взвился Тагриз. – Хочешь, чтобы народ начал расходиться?! Работай!

– Ну, секундочку, – умоляющим голосом попросила девушка. – У меня… особые дни, мне тяжело.

– Быстро, марш на помост! – проорал хозяин цирка. – Или мне за плётку взяться?

– Не надо! – испуганно вскрикнула девушка. – Уже бегу!

Полог распахнулся, артистка вихрем промчалась мимо Кайи, едва её заметив, и взбежала на помост. Публика встретила её восторженной овацией.

Кайя, особо не раздумывая, шагнула внутрь шатра. Ярость и жажда справедливости клокотали где-то внутри, словно расплавленный камень в Огненных горах, отчаянно ища выход на поверхность.

Хозяин цирка расселся в мягком кресле, спиной ко входу. Размахивая бокалом вина, он разговаривал сам с собой.

– Кормлю их зря! Не работают, ленивые твари! Как сонные мухи ползают… “Особые дни”, – передразнил он артистку. – Значит, очень кстати, что одежда красная!

– Тагриз? – окликнула его Кайя.

Голос не дрожал.

Хозяин цирка оглянулся через плечо и небрежно бросил:

– Ты кто? Чего тебе?

– Я – помощница городского советника Алдара, – Кайя почти не соврала. – И услышала, как у вас обходятся с артистами.

Тагриз моментально вскочил, развернулся к гостье и даже изобразил полупоклон.

– Прошу прощения, госпожа помощница советника, но Лисси… эта артистка, – пояснил хозяин цирка, – моя законная рабыня. Значит, моя воля делать с ней всё, что угодно. Есть бумаги, показать? – засуетился он.

– Не надо, – отмахнулась Кайя, окончательно вживаясь в роль. – Но хочу напомнить: в Гатвине жестокое обращение с людьми запрещено!

– С каких это пор? – неподдельно удивился Тагриз.

– С прошлого праздника Урожая, – нашлась девушка, надеясь, что с того времени бродячий цирк ещё не бывал здесь с гастролями. – В общем, если я или кто-то из наших людей ещё раз услышит про плётки и издевательства, – она нахмурилась, надеясь, что это выглядит достаточно серьёзно, – мы посадим тебя в темницу, а имущество отберём.

Тагриз молча кивнул, гадая, что из озвученных угроз окажется правдой. Помощница советника была юна, даже слишком юна, но кто их знает, этих представителей властей! Она вполне могла заполучить свой пост за то, что мастерски ублажала советника, а то и весь городской совет с бургомистром во главе. Но это отнюдь не означало, что можно не обращать внимания на её слова! Быть может, даже наоборот: попробуй обидеть такую, и, с её подлого доноса, мигом загремишь в темницу, откуда уже не выйти.

За долгие годы странствий со своим цирком, Тагриз усвоил одно нехитрое правило: никогда не спорить с властями и не перечить им. Пусть себе заявляют, что хотят, главное – лебезить и соглашаться. Через два, самое большее – три дня труппа покинет этот город, а за стенами уж никто им не указ.

Правда, был случай, когда два десятка стражников преследовали его чуть ли не через весь Тоддмер. Но там у одного бургомистра была личная причина: хозяин цирка переспал с его дочерью. Тагриз не любил об этом вспоминать: ночь вышла так себе, а расплата едва не оказалась несоизмеримо высока. Хозяин цирка, как делец, находил это обстоятельство весьма позорным.