Юлия Пушкарева - Клинки и крылья

– Король так и не сказал о старухе, – заметил Ривэн после натянутого молчания, когда над берегом разлились удары гонга – ритмичные, ровные, как стук чьего-то громадного сердца. – А он ведь отпустил её на волю, верно? Разве это не событие?

– Событие, – согласился Альен. – Он просто старается не упоминать Сен-Ти-Йи. Пришлось бы рассказывать, с какой стати он сделал это, объясняться с Люв-Эйхом… Всё-таки по закону, как рабыня, она оставалась его собственностью.

– Понятно, – кивнул Ривэн. – Проще уплыть, и дело с концом.

Альен улыбнулся – на этот раз через силу. Если Ривэн рассчитывал на шутку, получилось не так уж смешно. Хотя точнее точного: уплыть, и дело с концом… Что они совсем скоро и сделают.

***

Придя к морю ночью, Альен ощутил затхлый привкус дурной повторяемости. Он чувствовал это и в прошлом, когда доводилось изо дня в день, неуклонно тупея, заниматься одним и тем же; возможно, поэтому при мыслях о месте профессора в Академии или о законном титуле лорда Тоури его всё ещё пробирала дрожь. И вот будто бы кто-то властный и насмешливый снова пустил его по старому кругу, как бродячие артисты на потеху детям пускают дрессированную белку в колесе.

Точно так же он стоял на берегу с Зелёной Шляпой. Тогда с ним тоже был Ривэн – но и Бадвагур тоже был.

И тогда Альен не пропах ещё этими проклятыми пряностями, от которых теперь не отмыться, словно от крови.

– Красиво, – вырвалось у Ривэна сдавленным шёпотом. Звёзды над Гюлеей отличались от привычных ему, и он засмотрелся на небо.

Пусть уж лучше на небо засматривается, – шепнул внутри Альена кто-то объективный и злой. Он отмахнулся от этого голоса: стыдно признаваться, но копаться в чувствах Ривэна он сейчас не очень настроен.

Ривэн вызвался тащить их вещи, чтобы Альену не пришлось тратить силы, пользуясь магией. Нечего сказать, благородное предложение; но от одного простенького заклятия Альену не стало бы ни лучше, ни хуже. Они уже плывут в Лэфлиенн с Сен-Ти-Йи – с врагом, – причём их принудили к этому: разве что-то более трудное и постыдное можно себе представить?..

Разве что дом сотни поколений предков, по доброй воле отданный альсунгцам, – отданный, лишь бы не принимать его помощь, помощь «позора семьи»… Впрочем, хватит думать о лорде-отце; сейчас совсем не тот момент.

Альен наконец-то дорвался до моря, по которому так тосковал на душных островах Минши. Добрался до его переливчатой, тихо шуршащей глади; той ночью она казалась почему-то не чёрной, а исчерна-синей, как тёмный сапфир. До его солёного запаха, до его толщи, знающей всё обо всех. Знает ли море о новой жертве, принесённой на его берегах? Или на Бадвагура в каменной гробнице ему так же плевать, как на тело ювелира Сен-Иля, давным-давно обглоданное рыбами?..

– Ты смотришь туда, словно влюблённый, Альен Тоури, – с дребезжащим смешком заметила Сен-Ти-Йи. Старушка просеменила к воде, неловко клонясь на один бок (Альен почувствовал естественный и глупый порыв помочь); охнув, присела на корточки. Было так тихо, что Альен расслышал, как хрустнули её суставы, и невольно поморщился.

Отвечать он не стал. Сен-Ти-Йи глубоко ошибается, если думает, что после похорон Бадвагура он будет снисходительнее.

– Не могу поверить, что она правда из этих , – шепнул Ривэн, остановив взгляд на затылке старухи – на растрепавшемся пучке седых волос, который выглядел, точно наспех пришпиленный комок паутины. – Ну, из тех, о ком говорил Зелёная Шляпа. Из бессмертных – тэверли или как их там…

– Она не в своём теле, – ответил Альен, злобно радуясь тому, что Сен-Ти-Йи явно слышит их шушуканье. – Здесь только её сознание – так действует эта магия. Бессмертная вынуждена много лет существовать в этом жалком, сморщенном мешке.

Ривэн тихо ойкнул, зажав себе рот. Но Сен-Ти-Йи даже не пошевелилась в ответ на выпад – лишь водила кончиками пальцев по мокрой гальке, бормоча что-то себе под нос. Мелкие волны по-прежнему набегали на берег, точно волны ленивого, малоподвижного войска, которое слишком уверено в победе. Наверное, именно так Хелт сейчас атакует Дорелию.

О, пусть её самонадеянность и в самом деле окажется глупой – во имя Хаоса и во славу его…

– Не таком уж и жалком, волшебник, – всё-таки отозвалась Сен-Ти-Йи пару минут спустя, поднимаясь. – Лет тридцать-сорок назад это тело было красиво, почти как твоё сейчас. Откуда тебе знать, что ты или твой друг не позарились бы в ту пору на маленькую рабыню?..