Иван Ширяев - Посредник. С той стороны. Дилогия

Георгий удивлённо осмотрелся по сторонам и обнаружил, что в глубокий сон погрузилась вся аудитория. Что за чёрт? Сонное отупение слетело окончательно. Гоша ошарашено завертел головой и вдруг обратил внимание на одну странную деталь: лаборант, нескладный пухлый человечек в толстенных очках-"консервах" тоже не спал и смотрел на нашего героя очень внимательно и даже удивлённо.

Дыхание Гоши перехватило. Он хотел было вскочить и то ли броситься вон из аудитории, то ли подойти к странному человеку "для выяснения", когда лаборант застенчиво хихикнул, чем окончательно пригвоздил Герогия к месту. Хихиканье перешло в смешок с лёгким подхрюкиванием и Гоша услышал резкий стук упавшего на пол мела. Обернувшись, он обнаружил лектора, с удивлением смотрящего на пустую руку и сонно моргающих одногруппников.

Оставшуюся часть занятия Гоша провёл "как на иголках", вертясь и то и дело оглядываясь на странного лаборанта. Тот делал вид, что не видит взглядов и сосредоточенно что-то писал в древнего вида общей тетради большого формата.

Когда же, наконец, из коридора донёсся резкий звук звонка и студенты шумно задвигались, собираясь выходить, Георгий обернулся в последний раз, чтобы обнаружить, что странного человечка на месте уже нет.

Уже в коридоре он, словно бы невзначай спросил широко потягивающегося соседа по парте:

– Ты видел, лаборант там сидел какой-то странный, а?

Тот в ответ лишь рассмеялся. За него ответил второй Гошин товарищ:

– Ты что? Это же лекция была, какой лаборант, зачем? Проспал всё, да?

– А сам-то?

Смеясь и обсуждая планы на День студента, они начали спускаться по лестнице и странный эпизод на некоторое время вылетел у Гоши из головы.

Много позже большой, похожий на медведя человек по имени Вован, рассказал Гоше о странных существах, сонниках, вроде бы питающихся человеческими снами и, в целом, достаточно безобидных. Однако не вполне объяснимую неприязнь к этим существам Георгий так и не смог побороть за всю свою жизнь.

Настоящее время.

– Проходи, пожалуйста. Чаю хочешь? Или кофе?

– Да нет, спасибо. В ближайшие время вы свободны, можем поговорить?

– Лёша уехал в командировку, на прошлой неделе ещё. Сегодня вечером должен вернуться. А Саша на работе, он мне звонит всегда, когда собирается ехать. Пират только – Ольга Сергеевна вымученно улыбнулась. – Сейчас он выйдет поздороваться.

Гоша замешкался в прихожей, чтобы снять обувь.

– Что ты, не нужно – вяло попыталась протестовать хозяйка.

Приличная по размеру квартира гордо встречала гостя свежим модным ремонтом, несколько навязчиво намекая, что у хозяев «с деньгами все в порядке, всё как у людей». Насколько Гоша мог судить, в квартире имела место даже небольшая перепланировка.

Комнаты были просторными, хорошо освещёнными, но отчего-то уюта здесь не ощущалось. То ли последние события наложили свой отпечаток, то ли еще не успел выветриться нервный эмоциональный фон ремонта. А может быть, живущие здесь люди просто были лишены качества, необходимого для создания в доме теплой атмосферы. Любит, скажем, семья путешествовать, или дачу, да хоть бы и гулять просто, быть может. Вот и не создаётся дома уют, как ни старайся и сколько денег на интерьер не трать. Ничего, бывает.

И всё равно Гоша поёжился, аккуратно ходя по комнатам и не находя ничего примечательного. То есть, интересное в квартире встречалось, взять хотя бы украшающую всю стену в гостиной коллекцию картин, изображающих лес во всех его проявлениях, от классической старенькой репродукции «Утра в сосновом лесу», до вполне, на неискушенный Гошин взгляд, приличных берёзок-осинок неизвестных авторов.

– А это мы с Сашей собираем, как-то само получилось. Сначала одну повесили, потом другую, потом друзья стали дарить. Как-то так и пошло само. Зато люди всегда знают, что на праздники дарить. Вот эту даже Самохин подарил. Ну, из театра.

Гоша изобразил уместное удивление. Любителем театра он не являлся, в последний раз ходил с девушкой на «Вечера на хуторе близ Диканьки», где актеры, утомленные предновогодними заработками нещадно переигрывали, выдавая «на гора» количество эмоций, вполне достаточное для небольшого бразильского фестиваля. Или, если процитировать маму, Георгий просто являлся невоспитанным чурбаном с отсутствием тяги к прекрасному вообще и искусству в частности – самокритично вспомнил Гоша. В общем, актеров, как и режиссеров местного театра по именам он не знал, но признаваться в этом было почему-то стыдновато. То, что этот Самохин был не из осветителей, было очевидно как божий день по значительной паузе, последовавшей за произнесенной фамилией.