Иван Ширяев - Посредник. С той стороны. Дилогия

Стрелки на золочёных, дедовских ещё часах как будто бы совсем не собирались двигаться с места. Мысли тянулись, медленно и неохотно, словно лежалая конфета-ириска.

А ведь на прошлой паре группу было не утихомирить. Всегда спокойный и уравновешенный Сергей Сергеевич даже несколько раз прикрикнул на студентов, что случилось на Гошиной памяти едва ли не впервые. Впрочем, возбуждение ребят можно было понять: пятница, да ещё и День студента, намертво отбивали желание слушать и понимать, а, тем более, записывать. Сейчас же группа натуральным образом дремала.

Резкое движение слева на миг вырвало Гошу из сонного оцепенения. Помятого вида одногруппник сделал быстрое размашистое движение головой, словно бы всецело и категорически соглашаясь с правотой лектора, после чего принялся испуганно озираться по сторонам. Всё понятно. Писал, опершись лбом на руку и заснул. Голова сорвалась и бедняга был разбужен самым бесцеремонным образом. По аудитории прошелестел лёгкий смешок, тут же, впрочем, затихший, словно придавленный к полу стоящей в помещении тишиной.

Гоша отлично знал это состояние – однажды он по неопытности устроился подрабатывать по ночам и точно так же засыпал на занятиях и даже, к вящей радости друзей, несколько раз ощутимо приложился головой о край парты. По конспекту потом можно было определить, в какой именно момент Морфей победил Ленина с его бессмертным "учиться, учиться и ещё раз учиться" – в этом месте ни без того не слишком ровные буквы превращались в бессвязные каракули, постепенно превращающиеся в длинную кривую линию. Судя по бессвязности мыслей, Гоша вновь начал соскальзывать в дрёму. Слова лектора больше не проникали в сознание и мысли потекли вольно и причудливо, как капля чернил, упавшая в воду и растекающаяся там странными узорами, постепенно растворяясь.

Он представил себе лектора, невысокого сухонького мужчину в перепачканном мелом древнем костюме, в роли гипнотизёра, ловкими пассами и грудным гудением усыпляющего собравшихся перед ним студентов-кроликов, чтобы… чтобы… Что именно "чтобы" Гоша придумать не смог.

Борясь со сном, он сквозь полуприкрытые веки принялся рассматривать преподавателя. Привычный его облик, которым в университете никого не удивишь, если вдуматься, был для прочих мест довольно странным. Коротковатые брюки, из-под которых торчали цветастые носки и неожиданно добротные, хоть и порядком поношенные коричневые ботинки могли бы вызвать изрядное недоумение за стенами учебного заведения. Всклокоченные седые волосы и рубашка-поло, надетая под пиджак, тоже смотрелись несколько странно. Гоша стал думать о том, что преподаватели – это какой-то особый вид людей, рождающийся прямо в институтах и университетах и здесь же проводящие всю свою жизнь, включая юность, детство и даже младенчество. Или они становятся такими под действием стен и атмосферы, царящей внутри учебных заведений? День за днём происходят микроскопические изменения, изменяются деталь за деталью…

Впрочем, имелись в университете и лоснящиеся сотрудники престижных кафедр, носители современных идей, дорогих костюмов и кожаных портфелей. Правда, их Гоша, как и большинство студентов-"технарей", за настоящих преподавателей не держал и относился к ним совсем по-другому, безразлично и немного пренебрежительно. Как и к официальным, представительным людям из ректората, на которых каждый студент будто бы видел метку: "Руководство. Бесполезно. Опасно. Держаться подальше".

Настоящих же преподавателей любили или ненавидели, боялись или уважали. "Инструкции по обращению с ними" передавали от курса к курсу, от группы к группе. С кем-то нельзя спорить. А с кем-то нужно. С одним нужно заговорить о футболе, с другим – о политике. Кто-то с радостью растолкует любой вопрос по своему предмету, кто-то объяснит, как написать программу для расчётов, экономящую тебе массу времени, а иной – поможет с предметом своего коллеги или вообще решит любой технический вопрос.

Тут Гоша сам не заметил, как погрузился в сон, который мягко, но неудержимо подхватил его и увлёк за собой. Приятный калейдоскоп из отрывков мыслей прервался неожиданно: Георгий широко открыл глаза и принялся растерянно моргать, соображая, что послужило причиной столько резкого изменения окружающей действительности. Гадать долго, впрочем, не пришлось. Не хватало одного фактора: голоса преподавателя. Он стоял спиной к аудитории, безвольно опустив руку с мелом, опершись лбом о доску и, похоже, крепко спал.