Артем Каменистый - Экстремальная археология

Очень уж она нехорошая по своей природе. Никому не понравится, что его останки могут пустить на умертвие. А если учесть, что качество слуг некромант способен повышать, убивая «заготовки» долго и мучительно, это все ухудшает. Плюс темные маги нередко увлекаются своим промыслом до такой степени, что начинают терять человеческий облик. Вначале это проявляется лишь психологически и почти всегда выглядит очень нехорошо.

Говоря проще, в обществе сложился стереотип: раз темный, значит, садист и психопат, мечтающий о реках крови и горах костей. Крайне несимпатичные личности, любить таких не за что, а вот причин для ненависти более чем достаточно.

Поэтому все опыты с нехорошими делами я проводил даже не в подземелье под факторией, а в таких местах, где никто из непосвященных не мог на меня наткнуться. Те же затянутые живым туманом равнины, через которые я сумел однажды пройти от края до края, – прекрасное место, чтобы осваивать тайную науку. К тому же в процессе ее освоения можно массово изничтожать местных не вполне живых обитателей. И то, что они тоже относятся к созданиям Смерти, моих умертвий нисколечко не напрягает.

Слуги некроманта подчиняются хозяину беспрекословно. Забота о себе подобных для них и вовсе пустой звук.

Вне приказов у тварей нет собственных мыслей и желаний. Разве что самый первый мой опыт на этом поприще можно назвать исключением.

Но с историей Кра вопрос мутный, да и у меня его умертвия давно уже нет.

К созданию своего второго по счету, нормального и по-настоящему сильного, костяного помощника я отнесся со всей возможной ответственностью. Мешок ценных останков до конца осени пылился без дела.

Все это время я был сильно занят. И дело не в том, что мне пришлось массово изничтожать панцирников в сезон их миграции. Нет, как раз массовости в тот период по официальным отчетам не случилось. Мы с Эшем решили, что нет смысла демонстрировать потенциальную успешность фактории в столь непростой исторический момент. И потому ураганная добыча дорогих специй была перенесена на следующий год.

Я, экспериментируя, провел десятки опытов с мелкими, ничем не примечательными умертвиями, выясняя, как это работает. Налаживал контакты с Имбом – источником ценнейшей информации по всевозможным темным делам. Источник, к сожалению, донельзя мутный, неспособный сказать два слова так, чтобы хотя бы одно из них оказалось полностью понятным.

Книги, которые он мне давал для общего развития по интересующей теме, смотрелись еще хуже. Складывалось впечатление, что их авторы ночами не спали, придумывая все новые и новые способы довести свои тексты до абсурда. Вряд ли кроме них кто-то что-то способен из такого бреда уяснить. Даже на Земле, пытаясь читать творения тех унылых писателей, которые провозглашали себя неповторимыми гениями от литературы, при этом сетуя на тотальную тупость читательских масс, неспособных воспринимать высокое творчество, я хоть что-то мог почерпнуть. Хотя бы на уровне правил обособления деепричастных оборотов, но мог.

Здесь же почти во всех случаях абсолютный мрак.

Потому и не торопился экспериментировать с ценным материалом. Пускал в дело всякую мелочовку вроде гоблинов и крысоволков, постепенно собирая информацию. И со временем начал понимать, что книги-то, оказывается, не настолько бредовые. Почти во всех рано или поздно открывалось второе дно, недоступное непосвященным. То есть они заточены на то, чтобы сбивать с толку «людей с улицы», не подпускать их к потаенным знаниям. Те, кто приобщился к теме, среди невнятных фраз замечают золотые зерна истины.

Первое, что я выяснил, – Кра не являлся умертвием в узком понимании этого слова. Даже смерть его не выглядела смертью. Пока что не понимаю все подробности, но, похоже, он действительно забрался в ту область тьмы, куда лезть не следует. Чересчур увлекся Смертью как творческой силой. Все человеческое отвергнул, даже сама жизнь стала для него чем-то чуждым, а то и неприятным. Он променял все, что делает нас людьми, на нечто другое.

На то, о чем помалкивает император боли, категорически отказываясь обсуждать со мной тему его друга юности.

Читая книги, экспериментируя с несчастными гоблинами, крысоволками, барсуками и даже кроликами, постепенно я самостоятельно вник в механику процесса.

Умертвие из чего попало сотворить нельзя. По крайней мере, не с моими нынешними силами. Например, те же кайты, даже самые матерые, для этого не годились.