Анна Сешт - Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

Я могу рассказать больше при встрече. Как бы там ни было, помни, что дома тебе всегда рады, как бы далеко ни увёл тебя твой путь. Да хранит тебя Аусетаар в обеих Её ипостасях…»

Дядюшка был прав. Несмотря на всё, Анирет не забыла о старой дружбе, из-за которой так тяжело оказалось перенести предательство Паваха. И весть действительно изумила и опечалила её. Если даже один из величайших целителей Империи говорит, что он бессилен… Что же могло произойти с бывшим телохранителем Хэфера?

Она вернула письмо Нэбмераи.

– Кахеп – старейший из живущих хранителей знания, хранитель библиотеки Обители, – сказал воин. – «Хорошо принял» – такая честь бывает оказана немногим, уж поверь. Это означает, что он счёл Паваха достойным и показал ему больше, чем смертный неподготовленный разум вообще способен принять. Почему – об этом узнаем уже от Верховного Жреца, если и правда решим поехать в Обитель. Но ты обучалась у нас… обучалась как… – он не закончил, лишь многозначительно посмотрел в глаза царевны, и та кивнула. – Ты соприкасалась с запретным Знанием, пусть и не прошла этот путь до конца. И ты, дочь рода Эмхет, была готова. Так вот, Кахеп провёл Паваха ещё дальше… и это… путь без возврата. Это не даёт мне ответ о твоём видении. Возможно, мы узнаем больше, когда встретимся.

– Обязательно, – тихо, уверенно сказала Анирет.

Теперь Павах уже ничего не сможет рассказать никому. Но она должна была увидеть его. Вдруг хоть что-то ещё можно сделать?..

Мысль о том, что время истекает, обожгла её. Чуть подавшись вперёд, царевна коснулась губами щеки Нэбмераи, тёплой под вязью шрамов, и шепнула:

– Благодарю тебя за доверие, друг моего сердца.

Таэху поймал её руку и прижал к губам её ладонь, поцеловал запястье, оставляя послевкусие сладкой дрожи. Как тогда, в Тамере, его хвост переплёлся с её, но тотчас же отпустил. Никто из них не мог позволить себе большего.

А мгновения были удручающе коротки.

– Пора вернуться к битвам, – чуть слышно, с сожалением проговорила Анирет.

– Когда ты побеждён, остаётся вдохновляться чужими победами… – улыбнулся Нэбмераи, нехотя выпуская её руку.

Царевна была с ним согласна.

– Дорогу! Дорогу царевичу!

Сегодня на улицах Апет-Сут было не протолкнуться – столица радовалась возвращению младшего сына Императора, а поглазеть на это хотелось всем. Казалось, даже быки, впряжённые в телеги, и ишаки, развозившие воду, специально останавливались посмотреть, перегораживали дорогу и ещё больше усиливали давку.

Ренэф, то и дело наталкиваясь на препятствия, уже отчаялся направить коня быстрее, чем шагом. В какой-то момент у него иссякло терпение даже на сдержанные улыбки, которыми он отвечал на приветствия – от них уже сводило челюсти. Да ещё солнце палило нещадно, как раз сообразно сезону. Лучи небесной ладьи слепили, отражаясь от стен величественных сооружений его предков, выстроенных из традиционного светлого камня. Глаза заливало по́том. Очень хотелось скинуть, наконец, доспех, ну или хотя бы заменить шлем головным платом. Никто ничего не сказал бы, но нужно было соответствовать. Всегда.

А ведь ещё не так давно всеобщее внимание приносило ему удовольствие. Разве не приятно было промчаться по центральным улицам в сопровождении верных воинов, ловя восхищённые взгляды и слыша хвалебные возгласы? Когда он успел потерять к этому вкус?

Сегодня хотелось побыстрее добраться до дворца и покончить с медленной му́кой. Миг и без того непростой встречи с родными всё откладывался, и ожидание выматывало. Позади остался район казарм, куда Ренэф отправил основную часть их с Нэбвеном солдат. Царевича и военачальника сопровождали два небольших отряда, включавших телохранителей. Замыкающие воины охраняли пленников, прибывших с ними из Лебайи.

Наконец впереди замаячили высокие светлые стены дворца. Ворота во внутренний двор были распахнуты, стражники замерли торжественно, словно храмовые статуи. Почувствовав, как вдруг пересохло в горле, Ренэф сделал несколько глотков отвратительно тёплой воды из фляги, притороченной к седлу. В тот момент он поймал взгляд Нэбвена, ехавшего в повозке рядом. Военачальник чуть улыбнулся и ободряюще кивнул ему.

Расправив плечи, вскинув голову, Ренэф направил коня вперёд, мимо отсалютовавших ему стражников. Скакун царевича гордо прогарцевал по двору, выбивая торжественную дробь по каменным плитам.

Здесь, под сенью тенистых садов, было прохладнее. В центре двора высился знакомый с детства фонтан с огромной статуей Ваэссира. Первый Эмхет, вскинув руку, точно благословлял собравшихся и прибывших.