Алексей Александров - Боевой жрец

Доктор Бакаев поморщился, моргнул и с трудом подавил зевок. Кофе! Полцарства за кружку хорошего кофе! Как же он ненавидит ранние подъемы! Но сегодня стартует проект «Новая жизнь», и утренняя смена началась несколько раньше обычного.

Потерев виски, Бакаев встал из-за рабочего стола и вышел из кабинета. Сцепив руки за спиной, он прошелся по изогнутому подковой коридору клиники. То и дело на его пути попадались дроиды уборщики. Ожидалась пресса, поэтому сегодня даже тень грязи во всегда идеально чистой клинике подлежала безжалостному уничтожению.

В холле рядом с входом призывно манил световыми индикаторами кофейный автомат. За регистрационной стойкой клевал носом Пирсон – один из санитаров клиники. Доброжелательно кивнув ему, Бакаев приложил ладонь с чипом идентификатором к считывающей консоли автомата и сделал заказ.

Бодря одним своим ароматом, черный как деготь и в меру горячий кофе заполнил пластиковый стаканчик. Пить кофе с сахаром – святотатство! Добавлять в него молоко – извращение! Доктор Бакаев себя к таковым не относил.

Покатав стаканчик в руках, он сделал осторожный глоток и довольно сощурил глаза. Чудесно! Встав перед прозрачной стеной, он с интересом оглядел царившую на улице суету.

Реконструкция нового медицинского крыла клиники завершена. Сегодня предстоит торжественное открытие. В отличие от старых зданий Центра Изучения Синдрома Крэма, новый корпус внешне больше походил на небольшой крытый стадион. Но гораздо больше различий таилось внутри. Вместо одноместных, полностью изолированных от внешнего мира палат, в новом крыле находятся огромные залы, заполненные новенькими, только что сошедшими с конвейеров капсулами виртуальной реальности. С режимом постоянного погружения!

– Что вы обо всем этом думаете, док? – поинтересовался Пирсон, встав рядом с Бакаевым.

– Прогресс не стоит на месте, – вздохнул врач.

– Ха, прогресс. – Санитар поморщился, словно это слово вызывает у него острую зубную боль. – Пять лет назад этих мужчин и женщин считали героями. И чем мы им отплатили? Пожизненным заключением! Они даже с родными вынуждены общаться исключительно через сеть. А что теперь? Мы их запираем в пластиковые гробы, словно каких-то зэков. Хотя, нет! Зэк может отбыть свое наказание и выйти. А эти бедолаги навсегда затеряются в виртуальности, без возможности выхода. Новый метод лечения? Чушь! Наши горячо любимые бюрократы нашли прекрасный способ скинуть со своих нежных плеч заботу о ветеранах войны. Ну да, содержание людей с синдромом Крэма в капсулах обойдется гораздо дешевле нормального лечения.

– Мы не можем их вылечить, – тихо произнес Бакаев. – А там, в многочисленных виртуальных мирах, они будут свободны и вольны делать все, что захотят. Там они могут глаза в глаза встретиться со своей семьей, обнять детей, выпить с друзьями. Они могут прожить жизнь, которой сейчас лишены. Перед ними будет целый мир, тысячи возможностей и дорог. И главное, там они не будут представлять опасности для окружающих.

– Ха. Что им эта свобода? Многие из них по развитию недалеко ушли от детей. Вернее, это поражение нейробластерами сделало их таковыми. Их нужно лечить. А не выбрасывать в виртуал, лицемерно обзывая это свободой выбора.

– Мы не знаем, как их лечить! – резко заметил доктор, слегка возвысив голос. Нервными глотками допив кофе, он выбросил пластиковый стаканчик в урну и помассировал глаза. – Прости, Джон. Ненавижу ранние подъемы!

– Да все в норме, док, – отмахнулся санитар.

– В любом случае, решение уже принято. От нас с тобой это не зависит. Закон суров, но это закон. Ты сам прекрасно знаешь, что люди с синдромом Крэма очень опасны. Они кажутся всего лишь безобидными чудаками, но на самом деле это бомбы с часовым механизмом. Никто не знает, когда будет срыв, и в какие формы он выльется. Вспомни резню в Стамбуле, безумного бомбиста и многих других. За четыре года работы клиники срывы были у ста процентов пациентов, у некоторых по десятку раз. Вспомни, что творилось на земле и колониях в первый год после войны? Тогда мы еще не знали, что происходит, и списывали первые случаи синдрома Крэма на обычное посттравматическое стрессовое расстройство.

– Все равно, это не закон, а идиотизм, – не сдавался санитар. – Иногда мне кажется, что все самые буйные психи сидят в правительстве.

– Возможно, вы недалеки от истины, – раздался за их спинами чей-то голос.