Дмитрий Луценко - Сага Мидгарда. Возрождение Тьмы

– К сожалению, мы располагаем только отрывочными сведениями о судьбе потомков проклятого короля, и то не всех, – ответил Эрлинг, – так что отследить родственные связи, боюсь, не получится.

– Это не самое страшное. Главное, если сама догадка верна, то нашему противнику не составит труда сплотить вокруг себя всех недругов Королевства – дар убеждения присущ всем атлантам. Однако самое неприятное заключается в том, что ему доступны некоторые знания, нам совершенно неизвестные. Иначе, как он смог проведать о крохотной вещице, погребённой под толщей породы?

– Может быть всё гораздо проще? – с сомнением произнёс Эрлинг. – Например, кто-то из старых слуг Тёмного Властелина, посвящённый в его дела, уцелел и рассказал о кольце нашему Абу-Магрибу? Или даже сам скрывается под столь звучным титулом!

– Звучит правдоподобно, – согласился король. – Тёмный Властелин начинал всего лишь тюремщиком у Отца Ночи, и возможно теперь один из его приспешников пытается повторить тот же путь.

– Пусть попробует. В конце концов, он всего лишь человек, а не могущественный дух, пришедший в наш мир до начала времён!

– Не забывай, что Призраки Кольца тоже были изначально людьми, прельстившимися возможностью обрести вечную жизнь, – напомнил Эльдар. – Так что смертный вполне способен возглавить силы Зла и быть чрезвычайно опасным противником.

– Вы правы, государь, но есть одна загадка, которая признаться, беспокоит меня сейчас гораздо больше, чем личность нашего нового врага. Что за кольцо он ищет?!

Погрузившись в размышления, Эльдар ответил не сразу.

– Речь совершенно точно не может идти о Едином Кольце или кольцах королей-призраков, – ответил он, наконец. – Однако давай попробуем представить наихудший для нас вариант. Может, так нам удастся угадать, с чем предстоит столкнуться. Допустим, что за время последнего правления Тёмный Властелин создал в огне Пылающей Горы нечто, о чём не знали члены Светлого Совета.

– Как? Будучи бесплотным духом?

– Это весьма распространённое заблуждение, мой друг, родилось по вине предателя. Являясь главой Совета, он утверждал, что лишившись Единого Кольца, Враг потерял способность принимать какую-либо физическую форму. Конечно, говорилось это исключительно ради достижения собственных целей, но многие до сих пор считают Огненное Око последним воплощением Врага, бывшим единственно доступным ему. На самом деле, Тёмный Властелин практически восстановил свои прежние магические способности ещё в то время, когда скрывался под личиной Некроманта в Цитадели Тёмных Чар, а значит, мог принять и человеческий облик. В манускрипте тех времён я прочёл слова, произнесённые на допросе пленником: "На его чёрной руке лишь четыре пальца, но ему их хватает".

– Считаете, Враг всё же мог выковать нечто опасное?

– Что ни говори, но среди всех кузнецов, создававших в Мидгарде магические вещи, он был величайшим! Как-никак выходец из свиты Велунда – самого искусного среди Священных Покровителей!

– Хорошо, но разве с гибелью Тёмного Властелина не разрушились все созданные им магические скрепы, не утратили свою мощь любые его творения? Ведь рухнули даже Чёрные Врата и Башня Тьмы!

– Ты прав. Всё, что создал Враг, должно было перестать существовать… Но что если речь идёт о кольце, сделанном эльфийскими мастерами? До определённого момента они трудились под руководством будущего Тёмного Властелина, ничего не ведая о его чёрных замыслах. Подобная вещица наверняка пережила все катаклизмы.

– Пусть так, но даже эльфийские кольца лишились силы после уничтожения Единого Кольца.

– Ты опять прав, Эрлинг. Однако тяжело представить, что неведомый противник, несомненно, зная об этом не хуже нашего, снарядил экспедицию ради памятной безделушки.

– А вдруг ему неизвестно про судьбу трёх колец, и он рассчитывает найти могущественное оружие лишь по ошибке?

– Вряд ли. Никто не делал секрета из того, по какой причине Перворождённые уходят за Море к Бессмертным Берегам. Без Колец Власти они уже не могли сохранить всё вокруг себя прежним, неизменно юным и красивым, как хотели. Мир становился другим, эльфы печалились, видя увядание привычных и любимых вещей, а всё новое по большей части относилось к нам – людям. Многие даже стали говорить, что в Мидгарде больше не осталось волшебства.

– Признаться, Государь, и я так считал. Вы назначили меня советником за знания о землях и народах, их населяющих, но магия не моя стихия. Я ещё удивился рассказу Хазгаша о действии амулета Абу-Магриба.