Роберт Силверберг - Валентин Понтифик

Раздевшись донага под сенью дупла, Фараатаа прежде всего совершил Пять превращений.

Его кости и мышцы безостановочно перетекали, клетки кожи стремительно перерождались, и он сделался Красной женщиной, затем, последовательно, Слепым великаном и Освежеванным мужчиной. Четвертым стал облик Последнего короля, а потом, затаив дыхание и собравшись со всеми силами, он превратился в Грядущего принца. Пятое превращение было для Фараатаа труднейшим испытанием – нужно было перестроить не только внешний вид тела, но и саму душу, вычистить из нее всю ненависть, жажду мести, тягу к разрушению. Грядущий принц выше всего этого. Фараатаа даже не надеялся достичь этого уровня. Он твердо знал, что в его душе нет ничего, кроме ненависти и жажды мести; чтобы стать Грядущим принцем, ему нужно было вычиститься от всего своего содержимого, оставив лишь оболочку, а это было ему не под силу. Однако же он знал способ приблизиться к вожделенному состоянию. Нужно было представить себе время, когда осуществилось все, к чему он стремится: враг уничтожен, утраченные земли возвращены, обряды исполняются, мир возрожден. Он перемещался в ту эпоху и погружался в радость от пребывания в ней. Он исторгал из души все, связанное с разгромом, изгнанием, потерями. Он видел оживающие скинии мертвых городов. В таком видении месть просто не может существовать. Откуда здесь взяться врагу, которого следует ненавидеть и уничтожать? Его духом овладевал непривычный – восхитительный! – мир. День возрождения настал, в мире воцарился мир, терзавшая его боль утихла навсегда, и он познал покой.

Именно в этот миг он обретал облик Грядущего принца.

Сохраняя себя в этом облике волевым усилием, которое чем дальше, тем легче удавалось поддерживать, он встал на колени и сложил жертвенник из камней и перьев. Для подношения он поймал двух ящериц и ночного бруула. Он прошел через Три воды, слюну, мочу и слезы. Он собрал гальку и выложил из нее подобие стены Велализира. Он произнес Четыре печали и Пять скорбей. Он встал на колени и ел землю. Перед его мысленным взором явилось видение затерянного города: синий каменный вал, обитель царя, Место Неизменности, Скрижали богов, шесть высоких храмов, седьмой, оскверненный, Храм Падения, Дорога исхода. Продолжая с большим усилием сохранять облик Грядущего принца, он рассказывал себе историю о падении Велализира, переживая эту мрачную трагедию, чувствуя на себе благословение и ауру Принца, благодаря чему мог воспринимать утрату великой столицы не с болью, а с истинной любовью, видя в этом неизбежный и необходимый этап на пути своего народа. Уяснив, что достиг способности принять эту истину, он позволил себе выйти из главного облика и вновь стать Последним королем, Освежеванным мужчиной, Слепым великаном, Красной женщиной и в конце концов Фараатаа из Авендройна.

Обряд был завершен.

Фараатаа вытянулся ничком на мягком мху, покрывавшем землю, и подставил спину начавшемуся утреннему дождю.

Немного полежав так, он поднялся, собрал камни и перья импровизированного алтаря и направился обратно к хижине. Покой, присущий Грядущему принцу, все еще окутывал его душу, но теперь он прилагал уже усилие обратного рода, чтобы стряхнуть с себя это благодушие – пришла пора взяться за дневные труды. Пусть ненависть, разрушение и мстительность чужды духу Грядущего принца, но без них невозможно воплотить в жизнь царство принца.

Он ждал у входа в хижину, и вскоре его спутники, завершив собственные ритуалы, вернулись, чтобы дать ему возможность вступить в контакт с водяными королями. Один за другим они занимали свои места – Аарисиим положил руку на правое плечо Фараатаа, Бенууиаб на левое, Сиимии прикасался к его лбу, Миисиим – к пояснице, а остальные, взявшись за руки, образовали вокруг этой четверки концентрические круги.

– Пора, – произнес Фараатаа. И их сознания соединились и устремились вовне.

– Брат в море!

Усилие было столь мощным, что облик Фараатаа поплыл сам собой, как у ребенка, который только-только учится использовать силу в игре. У него появлялись перья, когти, шесть ужасных клювов, он стремительно становился то билантуном, то сигимойном, то могучим храпящим бидлаком. Сподвижники еще крепче вцепились в него, хотя неимоверная сила испускаемого им сигнала заставляла и их менять облики.

– Брат! Услышь меня! Помоги мне!

И из безбрежных просторов и неизмеримых глубин пришло видение громадных темных крыльев, медленно раскрывающихся и складывающихся над титаническими телами. А потом раздался голос, звучащий, как сотня колоколов: