Летуценнiца - Меч и перья

Полного жизни и тепла.

Он прижался к ней ближе, чувствуя, как ее горячее дыхание оседает конденсатом на его неизменно холодной коже. Он ненавидел это и нуждался в этом. Впрочем, подобная дихотомия преследовала его всю жизнь. С одной стороны, ему нестерпимо хотелось вырвать все эти шумящие источники беспокойства, остаться одному на целом свете, чтобы наконец обрести покой в мыслях. С другой стороны, как и все мертвое, он не мог не тянуться к жизни.

Ногти девушки впились в его спину, оставляя мелкие царапины, а сама она тихонько вскрикнула.

– Прости, – прошептал, приходя в себя, вырываясь из транса собственных мыслей.

Люди такие хрупкие, такие ценные. Но в данный момент его интересовала вовсе не их духовная ценность как порой приятных собеседников. Мелкие ранки на спине откликнулись голодом, он нежно поцеловал ее шею, мягко намекая. Девушка приоткрыла зажмуренный от удовольствия глаз, усмехнулась и кивнула. Она не первый раз была с ним, знала, что с ядом кайф выйдет на совершенно другой уровень.

Он почувствовал, как засвербело небо – активно заработали клетки выделительных желез. Из десен позади его изначальных клыков вылезли другие – тонкие и полые, змеиные, пусть и модифицированные специально под его нужды.

Губами он нащупал, где сильнее всего чувствуется стук сердца. Впился, ощутил, как втекает в кровоток девушки ослабленный яд, та тихо застонала, он подождал еще немного, пока эффект разойдется по всему телу.

Девушка сильно содрогнулась, впиваясь ноготками в его спину еще сильнее, а потом расслабилась, обмякла в крепких объятиях. Уже можно было переходить дальше, но он не спешил, позволил голоду подняться еще на пару ступенек выше. Приятно есть, когда никто не гонится за тобой с вилами и факелами.

Клыки втянулись, прячась назад в десну, а полость рта наполнилась теплой жидкостью. Слабый железный привкус – все, на что он мог рассчитывать, ничего специфического или сладкого. Вкусовые рецепторы, как и рецепторы обоняния у его вида были слабо развиты ввиду их ненадобности. Что нюхать в мертвом мире без солнца? И опять же, он был рад, что не чувствует всей отвратительности этой красной жидкости и может насладится лишь другой ее составляющей, более эфемерной. Но иногда он очень жалел, что не может разделить человеческий восторг от запаха какого-нибудь растения.

Он откинул ненужные мысли, нет смысла сожалеть о собственном существовании, можно только жить. Продолжать жить, несмотря ни на что.

Проглотил разжиженную от яда кровь и тогда почувствовал это. Тепло жизни. Оно мгновенно разошлось по всему телу, наполняя изголодавшиеся клетки магией – необходимой им энергией, залечивая незначительные царапины, приводя мысли в порядок.

Смазал ранки на шее девушки слюной, провоцирующей свертывание крови, и лег рядом.

Провел по ее коже уже нежнее, но при этом безразлично. Лишь еще одна маленькая жертва, что использует его, а он ее. Идеальный симбиоз тел, но, увы, не душ. Возможно, она будет чувствовать себя счастливой какое-то время, но это быстро проходит. Насколько он мог судить из частоты их посещений и забитости собственного графика.

Провел рукой по двум маленьким точкам на ее шее.

Маленькая и незначительная. Очередной ужин на его дороге. Безопасный и приятный, но такой невероятно однообразный и скучный. Он вдруг понял, что ему нужны перемены. Что-то радикальное и неожиданное.

Зевнул, чувствуя, как сытость вгоняет его в дрему. Мертвым не нужен сон, но если просто полежать вот так с закрытыми глазами…

1673 год Нового календаря, 14 Кветня, Празан

В таверне сегодня было немноголюдно, что вовсе не удивительно, ведь только позавчера одну из девушек удовольствий нашли обезглавленной в собственном покое. Люди почти не сомневались, что в город пожаловал жрец Дустатма, который в служении своему нечистому богу оборачивался по ночам в грамда – гигантского червя – и приносил в жертву кого попало. Но напугало это далеко не всех постояльцев, тем более что хозяин «Сонного блаженства» обещал обратиться к служителям Зарака, бога солнечного света и единственного, кто способен распознать грязную ворожбу своей темной противоположности.

За тремя занятыми небольшими компаниями столиками местные работницы пытались споить посетителей, чтобы те выложили как можно больше денег при минимальных усилиях со стороны скудно одетых девушек. В углу что-то тихое и грустное бренчал гитарист, увы, сегодня танцовщица уже закончила свое представление и вдохновлять его было некому. Мягкий свет магических сфер тонул в красном бархате, которым кое-где были обиты стены. Даже юноша за стойкой не протирал стаканы, а увлеченно беседовал с одной из официанток, зная, что посетителям уже не до еды. Сложно было не любить такие тихие и спокойные ночи, когда даже единственный хищник не высматривает себе жертву.