Лекса Гор - Её звали Шайнара. Книга вторая

Кожа безуков выделяла особую жировую смазку, которая позволяла им легко переносить изменчивый климат Великих Равнин. Однако смазка эта сильно воняла. Её запах въедался в кожу и волосы варнов. Именно поэтому высокомерные миртанцы и прозвали степняков «грязным народом».

Шайнара безропотно выполняла всё, что приказывал ей Морлав Тейн. Она готовила, убиралась в ухте, ухаживала за безуками, собирала лекарственные травы, делала мази и отвары. Магистр позволял ей читать его книги. В основном, они касались медицины, но встречались и сборники местных преданий, в самом частом сюжете которых описывалось противостояние Шестерых Великих Огненных Богов с Седьмым, прозванным Сокрушителем.

Варны считали себя детьми Ветрогрива, и свою связь с ним выражали через волосы. Они распускали их, собирали в пучки на затылке, заплетали в косы или укладывали иным способом, в зависимости от того, к какому событию готовились: свадьбе, похоронам, рождению детей, битве или инициации. Когда Рогул ушёл из племени за Железным герцогом, он обрезал волосы и стал носить короткую стрижку, тем самым подчёркивая, что отверг предначертанный ему от рождения путь – стать вождём.

Морлав Тейн и Дора обучали Шайнару восточному языку и относились к ней тепло и доброжелательно, чего нельзя было сказать обо всех остальных варнах. Кочевники презирали отверженных – звание «калахари» было сродни самому последнему рабу. Калахари становились за обман вождя, за проявленную в бою трусость, за невыплаченный вовремя долг и за другие подобные проступки. Все отверженные носили ошейники и имели отметку на левой щеке в виде треугольника. Они спали за пределами ухты, ели отдельно от остальных, мылись последними и выполняли самую грязную и тяжёлую работу в поселении.

Многие из них завидовали Шайнаре за то, что та одевалась в хорошую одежду, делила кров с дочерью целителя и ела с ней за общим столом. Сам же анахис при этом перебрался жить в ухту, где раньше размещал больных. Варны указывали Морлаву Тейну на недопустимость такого поведения. Они говорили, что иметь близкие отношения с калахари не достойно анахиса племени. Но тот ни на кого не обращал внимания, позволяя Шайнаре делать то, что другим отверженным было строго настрого запрещено.

И больше всего это злило Дастара. Брат Рогула не упускал ни одной возможности, чтобы указать новой калахари на её место. Первое время, когда девушка передвигалась по ухтюгу, над ней то и дело неожиданно раздавался щелчок его хлыста. Таким способом он направлял её, показывая, где той можно ходить и где нельзя. Дастар запрещал Шайнаре передвигаться не только по главной улице, как и всем остальным калахари, но и по некоторым боковым. И девушке приходилось делать в два раза больший круг, чтобы принести воды с единственного колодца в ухтюге.

Дастар оскорблял её, плевал в след, мог грубо оттолкнуть, если она случайно оказывалась на его пути и не успевала отпрыгнуть в сторону. Но этим возможности его ограничивались. Командовать девушкой мог только тот, кто уплатил за неё «цену крови», а это был Морлав Тейн.

Однажды Дастар пришёл к анахису и выложил перед ним четыре шкуры гривастого оленя – самого ценного зверя по эту сторону Рудниковых гор.

– Продай мне свою калахари, – попросил сын вождя.

Но Морлав Тейн отрицательно покачал головой.

Через неделю Дастар пришёл снова и выложил перед анахисом шесть шкур.

– Я хочу перекупить её «цену крови», – заявил он.

Но старик снова отказал, и брат Рогула ушёл ни с чем.

И в третий раз Дастар попытался выкупить Шайнару, предложив Морлаву Тейну цену, в четыре раза превышающую «цену крови», уплаченную тем за миртанку. Но целитель остался твёрд в своём решении, и Дастар сильно подивился такой настойчивости, ведь невдомёк ему было, что оба они: и калахари и анахис – отступники тайного Ордена, и связывает их гораздо большее, чем просто взаимная симпатия.

Шайнару же не тяготило само положение калахари: никто не мог сделать её жизнь хуже, чем она сама её уже сделала. Воспоминания о Рогуле не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Она видела его каждый раз, когда закрывала глаза. В шелесте равнинных трав она слышала его голос. В прикосновении ветра к щеке чувствовала его прикосновение…

Всей душой она желала, чтобы ЕГО народ покарал её. Однако вместо этого её обратили в калахари. Но это слишком малая цена за то, что она совершила. И оттого с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже.