Николай Белоусов - Всего одно письмо

–Нет! – громче, чем хотела, сказала Ро,– отправляйте обратно и пусть вернут деньги.

–Но все уже уплачено, еще придется заплатить извозчику.

–Заплатите, но чтоб вина здесь не было. И по поводу грузчиков. Когда я нанимала вас, то вы сказали, что усердны и трудолюбивы. Вот вам труд, любите его. – Ро медленно вдохнула и снова посмотрела в зеркало.

«Отвратительно». – подумала она про то, что увидела, и попыталась улыбнуться так, как если бы он был рядом. Как если бы он снова рассказал одну из своих глупых, но всегда забавных шуток, как если бы…

Ро зажмурилась и сжала губы. В груди снова защемило. А слуга всё еще стояла на месте.

–Что еще?

–Воспитанников привезли.

Часть 2.

Всего двадцать человек. На вид им было от шести до четырнадцати. Сироты. Война, чудовища, кочевники, пьяные соседи. Много причин, которые могли лишить их родителей и дома. Напуганные и растерянные они жались, прикрывая друг другом прорехи в одежде. Кто-то отталкивал малолеток, другие обнимали их за плечи, третьи поглядывали на телегу, в которой приехали.

Вильям выстроил их в ряд и чеканил слова, как будто перед ним взвод. Ро не слушала его, её внимание захватили дети. Она медленно шла мимо них и заглядывала в глаза. Касалась плеча каждого и наблюдала за их движениями.

Разные лица, разные реакции, но в глазах многих одно и то же – надежда и недоверие.

Ро подошла к старшей из девушек. Та сжимала передник, запачканный, всем возможным от крови до… Бывший ректор не стала гадать. На ногах обмотки, синяки на икрах и коленях. Тоненькая шея с полосами ссадин, а чуть выше нервная улыбка на разбитых губах.

Женщина чуть не скривилась от отвращения. Не к девушке, а к тому, что ей пришлось пережить.

–Как тебя зовут?

–Агна. – прошептала девушка, и у неё изо рта повеяло брагой и плохими зубами.

–Сколько тебе лет?

–Кровь уже идет. – вмешался старший из парней. Блондинчик с подбитым глазом и горбинкой на носу. Грязные руки, грязное лицо, и? судя по всему, грязные мысли. Был ли смысл брать такого под опеку?

Ро сжала зубы. Фестер бы ни от кого не отказался.

Обратилась к девушке.

–Сколько тебе лет?

–Сказал же…

–Юноша, – тут же перебила его женщина, – даже если вы прекрасно осведомлены, то не стоит прятать свой страх за бравадой. Вряд ли вы произведете на меня впечатление, какое ждете. Хотя, как мне кажется, вам плевать на мою реакцию, поэтому, подождите, пожалуйста. Если, вдруг, вы покажетесь мне интересным, я к вам обращусь. – затем повернулась к девочке, – сколько тебе лет, милая.

Девочка ковырялась в обгрызенных ногтях и переминалась с ноги на ногу.

–Не знаю.

Рохезия от удивления приподняла брови, и тут же вспомнила, что это не дети зажиточных торговцев и аристократов.

–Кровь. Когда пошла первый раз?

Агна сжалась и пропищала.

–Позапрошлой зимой.

«Тринадцать – четырнадцать.»

Ро взяла руки девочки в свои и улыбнулась.

–Хорошо. Здесь у тебя будет своя комната, много нарядов и, обещаю, ты будешь вкусно кушать.

–Что вы хотите взамен?

Женщина погладила пальцы девочки.

«Почувствовать, что он бы гордился мной.»

–Раньше тебе уже говорили «ничего» и обманули.

Сиротка кивнула.

–Поэтому есть несколько условий, – она повысила голос, – при которых вы будете все это получать. Первое: вам придется учиться. Будет тяжело, возможно, тяжелее, чем было до этого. Второе: отношение друг к другу. Я не требую от вас невозможного, но если кого-то будут гнобить, его мучителям придется…

«Условная доброта, как это прекрасно.» – вспыхнула мысль.

Ро сглотнула.

–Им придется объясниться. Здесь вы все под моей защитой. Умный или глупый, сильный или слабый, если вы хотите остаться, то прошу за мной.

Блондинчик скрестил руки на груди и сплюнул.

–А если мы не будем выполнять эти условия?

Рохезия задумалась, подождала несколько секунд.

–Я это переживу.

–Что вы думаете о них? – спросил Вильям и не дожидаясь продолжил. – Сброд, сбродом. Вы видели это молокососа, давайте я сразу ему напомню, как хрустят кости. Еще эти девки. Вы хотя бы смотрите, кого берёте, они уже шлю…

–Вильям, заткнитесь.

Ро раскидала несколько подписанных листов. Три Виктора, четыре Марии, еще несколько, кто имен своих не помнит или не знает. В этот миг пожалела, что с ней нет её секретаря из академии, она быстро бы все разобрала.

–Вообще, я считаю, надо с ними жестче. Они же кроме силы ничего не поймут, – продолжает Вильям, – не соблюдают распорядок – розгами, три раза повторилось, так за шкирку и пусть дальше побираются. Нам тупые здесь не нужны.