Юрий Гридасов - Вишенка на торте

Я сражён. Танцевали с ней парочкой. Так приятно было ощущать под ладонями её упругое тело, переливающееся движение её мышц и теплоту кожи. На мой взгляд, в её фигуре не было абсолютно ничего лишнего. Особенно мне нравится её причёска тёмные густые длинные волосы, уложены в пучок, открывая изящный затылок. (Теперь не люблю короткие стрижки у девушек).

Приятна была и гармоничная синхронность наших движений. Её тело будто чувствовало каждое движение моего и откликалось. Кровь внутри меня уже закипала, носик чайника выпрямился и штанина стала тесновата. А она ощущала это прикосновением бедра и лишь шаловливо проказливо улыбалась. И ещё запах – от неё почти неуловимо пахло чем-то совершенно неземным и приятным.

В итоге я пригласил Вику (так оказалось её зовут) и её подружку Милу за наш столик. Отдых сразу приобрёл очарование и особый шарм. Нравится мне эта процедура – вхождение в знакомство. Возможно потому, что не вызывает у меня никаких затруднений.

Сидели, неторопливо тянули коктейли, непринуждённо болтали (насколько позволяла музыка). Вика рассказала, что им с Милой по 19 лет и обе они учатся на филологическом факультете университета. Осенью пойдут на третий курс. Сама Вика из Ебурга (родители там и живут), а здесь она живёт у родной тётки – сестры её матери. А Мила – местная.

Мы с Юджином были уже достаточно разогреты и подготовлены, чтобы перевести общение в более интимную плоскость. Я предложил девчонкам поехать куда-нибудь в приличный тихий ресторанчик, чтобы пообщаться в более спокойной обстановке. Но, неожиданно Вика категорически отказалась, под предлогом строгого надзора тётки.

А главной причиной она объяснила, что мы пока недостаточно знакомы, чтобы принимать от нас дорогое угощение, которое может способствовать возникновению у нас обоснованности претензий на что-то большее. Мила её поддержала, и через несколько минут они уехали на такси. Телефонами мы обменяться не смогли: Вика сказала, что она фаталистка: если суждено, то встретимся ещё обязательно, а, если не встретимся – стало быть, не судьба.

М-да. Вот такой облом вечерних надежд. Настроения искать одноразовых «ДАМ» совершенно не было. И мы тоже уехали по домам.

Вот же заноза – все эти дни, мои мысли крутились вокруг того вечера в ночном клубе. И раньше у меня было много подружек, но ни одна из них так не цепляла моего воображения. Вика представлялась мне совершенством – воплощением моей мечты о любимой девушке. Брюнетка с изумрудными глазами, эдакий живчик с идеальной фигурой и совершенно не испорчена жеманством или уловками охотниц за буратинами.

Как бы её отыскать? Обращаться за помощью к Элли я почему-то пока не хотел. Хотя уверен: для неё это не составило бы никакой проблемы. Ладно. Вернусь к этому позже.

Дед никогда не называл меня шлемазлом, хотя, на самом деле, может быть это еврейское слово именно обо мне. А вот отчим задолбал меня своими придирками и вместо того, чтобы научить чему-либо, иногда до пронзительных скандалов чмырил и хаял меня. Я вырос действительно неумехой в отношении всего, что не касается компьютеров.

Биологический папашка исчез из моей жизни, когда мне едва исполнилось год от рождения. Женское воспитание может испортить парня даже при наличии доброй наследственности. А у меня и биологический был чистым шлемазлом. Так, что к 20 годам я представлял собой жидковатый стюдень, мало приспособленный к самостоятельной жизни.

Когда пришло время идти служить в армию, матушка стремилась отмазать меня хоть каким-нибудь способом. И лишь дед настаивал: пусть отслужит, там из него мужчину сделают. Сам я не горел желанием служить. Но, отслужив, понял, что это точно было нужно. За время службы моё восприятие мира значительно поменялось.

Хотя я не приобрёл особых бытовых навыков, но избавился от иллюзий женского воспитания. Стал более основательным что ли – не прежним стригунком. Может быть, хоть теперь эта липкая серая полоса моей жизни закончится? Я же не затем появился на свет, чтобы однажды передать солонку какому-то типу в вагоне-ресторане…

И вот мы с Юджином в самом низу лестницы в круглой башне. Всего 18 этажей – около 50 метров в глубину. Машину Юджина оставили примерно за квартал на тихой улочке. Решётка оказалась довольно хлипкой и ржавой – видно крезанутых, желающих пролезть за неё давно не было. Пролёты лестницы во многих местах были разрушены временем так, что приходилось изворачиваться с чудесами ловкости. Но примерно за 30 минут с остановками на сравнительно целых площадках мы добрались до нижнего этажа. По схеме, переданной мне от Элли, идти нам было недалеко.