Александра Ерёмина - Роза

Она дернула головой, отгоняя от себя нахлынувшие воспоминания. То было давно, нынче на Эллие все стало спокойно, жизнь шла своим чередом. С тех пор Роза жила в лесу, чтобы больше никому и никогда не навредить, и так будет всегда. За воспоминаниями Роза даже не заметила, как добралась до причала, чье приближение возвестил крик чаек и множество голосов эльфов. В бухте стояло около дюжины парусных кораблей, что покачивались на волнах теплого южного моря, все как один покрыты вязью символов и рун – эльфийское поверье гласило, что написанные на бортах корабля слова сбываются, едва судно выйдет в открытое море. Ближе всего к берегу и Розабели стояли два судна-близнеца на золотых парусах. Но, присмотревшись, было ясно видно, что паруса на самом деле белоснежные, а золотом отдавала тонкая роспись по полотну. Роза фыркнула. Она знала, чьи это суда. У нынешнего короля Эллии было двое детей-близнецов – взбалмошностью и заносчивостью характера не уступающие своему отцу. Далее стояли судна крупнее, но больше всего здесь было мелких разноцветных лодочек на парусах и без них, что принадлежали рыбакам из ближайшего селения. Но не это заставило Розу встать, не в силах сделать еще хотя бы шаг. Более всего приковывала к себе внимание гордость эллийской державы – корабль, что своим величием затмевал все очаровательные яркие лодочки и даже золотых близнецов. Мурена. Розабель была начитана и наслышана об этом корабле, но увидеть его воочию, поистине, было невероятно настолько, что дух захватило. Это гигантское судно было темным, почти черным, но покрытым серебряными рунами, и даже паруса его, цвета темной морской волны, отливали чистым серебром в свету, сияя, словно россыпь бриллиантов. Корма корабля была украшена фигурами тюленей и дельфинов, а на носу красовалась фигура прекрасной русалки в короне. Мурена качалась на волнах из стороны в сторону так сильно, что иной раз можно было занервничать, что оно вот-вот перевернется. Это воплощение силы морской стихии внушало такую невероятную мощь и величие, как каменная крепость сулит защиту страннику до скончания веков. Глубоко вздохнув, насладившись красотой Мурены, Роза зашагала к пристани. Именно на этот корабль она хотела попасть, дабы отправится в неведомые ей доселе земли.

– Доброго вам дня! – Поздоровалась она с невысоким эльфом с бородой, сидящим возле пристани на куче рыбацких сетей. Его загорелая кожа говорила о его частом пребывании в море.

– Да, день действительно чудесный. – С улыбкой ответил он, глядя на нее проницательным взглядом. – Чем могу быть вам полезен?

– Мне нужно переправиться через море. Могу ли я попасть на борт Мурены?

Он задумался, странно глядя на девушку.

– Хм. Ох. Этот вопрос, увы, не ко мне, юная леди. Вам следует поговорить с капитаном Арсилионом. Он вон там, наверху! – Эльф махнул рукой в сторону причала, где была пришвартована Мурена.

– Премного благодарю вас! – Крикнула она ему уже на ходу, убегая к кораблю.

Эльф лишь покачал головой ей в след, тихо приговорив «женщина на корабле не к добру, тем более дочь морей». Конечно, он ее узнал.

***

Попасть на борт корабля не составило большого труда. Розабель всегда умела убеждать. Стоило ей упомянуть морских чудовищ в пучинах вод и неизлечимые болезни, – которые, разумеется, лечить умеет только волшебница – как большая часть команды в лице молодых неопытных матросов тут же приняла единогласное решение взять эльфийку на борт.

Поднявшись на борт, эльфийка вдруг поняла, что одета через чур тепло, потому что погода стояла крайне солнечная и слишком летняя. Она скинула плащ, оставшись лишь в тонком сливовом платье с рукавом. Находясь на борту королевской Мурены, кажется, будто все, что осталось на суше – далеко внизу, так она была высока и мощна. Розабель рассматривала сверху знакомый лес и склоны холма, шелестящие листвой. Ей еще долго не придется слышать этой чарующей музыки. Однообразной мелодией на долгие дни останется плеск темно-синей волны да скрип мачты. По крайней мере, так считала она. Прожив много лет в лесной глуши, она перестала принимать иные звуки внешние мира, помимо звона струн золотой лютни и голоса леса. Звуки города, моря, неведомых доселе музыкальных инструментов и наречий казались ей бездушными. И даже сейчас плеск волн не ласкал ей слух, а лишь раздражал и навевал печаль. Посмотрев в другую сторону, она увидела бескрайнее синее море, что сверкало на солнце, и такое же безбрежное голубое небо.