Ольга Ерёмина - Юрий Коваль. Проза не по-детски

Ерёмина О. А., 2017

Даже если вы не знаете человека по имени Юрий Коваль, это не значит, что вы не знаете его творчества. Как раз-таки наоборот.

Один из любимых мультфильмов нашего детства – «Волшебное кольцо». Да, он создан по сказке Бориса Шергина, но сценарий-то писал Коваль. И любимую всеми фразу – крик падающей в стог царевны: «Ваня, я ваша навеки!» – придумал именно он.

Искромётный мультик про мистера Проньку, детективный сюжет про Васю Куролесова, добрый и ласковый «Тигрёнок на подсолнухе» и глубоко русский мультфильм «Смех и горе у Бела моря» сняты по сценариям Коваля.

Но писать сценарии было не главным занятием Юрия Иосифовича. Более всего известен он как детский писатель. Ещё при жизни его называли классиком детской литературы. И сейчас в каждой детской библиотеке вы найдёте книги «Алый» – про служебную овчарку на границе, «Недопёсок» – про драгоценного песца, сбежавшего со зверофермы, «Пять похищенных монахов» – детский детектив про кражу голубей, «Самую лёгкую лодку в мире» и много-много других книг. О недопёске Наполеоне III и пограничном псе Алом сняты художественные фильмы.

Самый известный его литературный перевод – книга Спиридона Вангели «Чубо из села Туртурика». В Чубо влюбляются все читатели, прочитавшие хоть одну главу.

Так и жил Юрий Коваль, писал книги, песни, сценарии, картины, пел под гитару, рисовал, лепил, резал из дерева скульптуры, но воспринимался большинством читателей как детский писатель. Порой он ощущал себя непонятым. Последние его произведения были совершенно недетскими: в пергаменте «Суер-Выер» и «Монохрониках» звучит голос мудреца, обращённый к зрелым людям. Но и те произведения, которые традиционно считают детскими, наполнены полифонией смыслов.

Умер Коваль 2 августа 1995 года, и было ему всего 57 лет.

В середине девяностых жителям нашей страны было не до литераторов и не до литературоведения, а потом общественное сознание попытались переключить на сиюминутные достижения отдельной личности.

Однако дети продолжали читать ковалиные книги, которые им приносили помнившие своё детство родители, и постепенно Коваль стал возвращаться. Люди, любящие его, создали сайт, сообщества в соцсетях. Вот уже двадцать лет как ушёл из жизни этот человек, а мы только начинаем приближаться к полноценному осознанию его творчества.

Оказалось, что к пониманию текстов Коваля нельзя приблизиться по торной дороге классического литературоведения. Автор книги пытается пробиться, прорваться к пониманию – через психоанализ юнгианского типа, точнее, через сплав юнгианского психоанализа, культурологии и литературоведения. Архетипы и парадоксы, внутренняя структура личности и трансперсональное пространство – всё это проявляется и исследуется. Читателя этой книги ждёт не просто разбор первоклассных литературных произведений, но прежде всего исследование линий собственной души.

Обычный вопрос начинающего литературоведа, привычный в когда-то обыденных школьных сочинения: что хотел сказать нам автор своим произведением? При этом большинство из задающих такой вопрос предполагает: сам-то автор точно знал, что именно он хочет сказать читателю. Что есть, словно в басне, некая однозначная мораль, зашифрованная в тексте. И задача читателя – правильно подобрать ключ и расшифровать мораль.

Следующим шагом бывает понимание: а моралей-то может быть несколько! И тогда читатели с ещё большим усердием ищут ключи, прикладывая их к различным замкам: вдруг подойдёт. Замочек щёлкает, и рационалистическое представление о произведении торжествует.

Однако произведение искусства (если это произведение ИСКУССТВА, а не сухая рациональная работа на заказ) – всегда союз сознания и бессознательного. Написала – союз, и подумала: а бывает, и не союз, а сплав, синтез, или противоборство: автор рационально хочет сказать одно, а прочитывается из его текстов совершенно иное. Искусству интерпретации посвятили себя сотни исследователей, возникла наука герменевтика. Но герменевтика при толковании текстов опирается главным образом на культурные категории, свойственные времени создания произведения и незнакомые современным читателям. Недаром герменевтика выросла из попытки средневековых читателей понять античные произведения.