Александра Ерёмина - Роза

– Я не собираюсь добровольно идти на плаху за убийство! Мы скажем им, что произошел несчастный случай.

– Будь по-твоему. – Грустно ответил ему брат, покачав головой. – Но я предупредил тебя.

После этого братья молча отправились в тронный зал. Встретив их радостными криками, гости и дворяне, эльфы и эльфийки продолжили свои оживленные беседы, перебивая друг друга смехом, звяканьем бокалов и громким выкрикиванием тостов. Их встретили радостно, но, как только гости поняли, что с ними нет принцессы, то постепенно стали затихать. В зале воцарилась звенящая тишина, и даже король Феллан с тревогой обратил свой светлый взор на вошедших. И лишь король Изары, лукавый Анкорет, смотрел на них с нескрываемой надеждой и ожиданием. Наконец, принц, жених Измиры, печально изрек:

– Мое сердце болит. С ужасом и горестью сообщаю вам, что принцессы Измиры больше нет с нами.

***

Рассвет. Над морем поднималось теплое, по-летнему ласковое солнце. Светило было частично укрыто прозрачным облаком, отправляя по небосводу полосы лучей света. Небо, все еще холодное после ночи, но уже расцвеченное золотом восхода, отражалось бледными бликами на воде, превращая зеркало залива в акварельное полотно, а набегающие на берег волны казались особенно прозрачными, пропуская весь свет сквозь себя. Над черными соснами и елями, возвышавшимися на крутом обрыве, взлетала стая птиц, словно приветствуя яркое солнце. Морской берег, укрытый белесой солью, словно россыпью самоцветов, сверкал в лучах рассвета…. А вдалеке высились Хрустальные горы. Именно сейчас можно в полной мере понимать, почему они зовутся именно так – снег ослепительно сверкал на вершинах гор в лучах утреннего солнца. Именно в тех горах находился королевский дворец Исталиас и Лисий чертог, что славился своим величием далеко за пределами Эллии. Это была земля древних легенд, быстрых рек и эллийцев, эльфов, что ближе всех чувствовали природу. К дворцу и Чертогу вела всего одна дорога – крутая тропа через горы и по белому мосту, меж двух водопадов. Говорят, что дворец тот находится на высокой одинокой скале высоко над морем, а с континентом его соединяет тонкий мост.

Возле кромки воды белела пена, словно контур, оттеняющая песок от воды. Кругом слышно было лишь шум прибоя да тихое пение птиц вдалеке. И ветер, запутавшийся в ветвях высоких деревьев, а соленый морской воздух полнился ароматами утренней свежести и капельками воды. Прямо к берегу с обрыва спускалась каменная белая лестница, чьи ступени скрывались под самой водой. От лестницы в лес вилась тропинка, аккуратно выложенная белыми камнями, по обе стороны от которых росли кусты дикой розы, что алыми всполохами ярко светились на темно-зеленой листве. Словно бы из иного мира – явно не вписываясь в сонную идиллию утра – откуда-то из глубины изумрудной чащи слышалась звонкая песня, разносящаяся эхом среди деревьев, искусно вплетенные в струнный мотив слова. Именно на это пение, как будто зачарованный, в тишине и дымке рассвета, шел по дороге в лес высокий рыцарь в белом одеянии. Его одежда, расшитая золотыми нитями, сияла на солнце, словно первый снег, а огненно-рыжие волосы были подобны живому огню. Чуть остановившись перед рябиновыми воротами леса, он поднял голову к вышине, провожая взглядом ярких синиц. И вот, он твердой походкой решительно шагнул под сень дремучих деревьев.

С виду лес казался неприветливым, даже пугал своим густым мраком и обильно разросшимися здесь древними стволами деревьев и кустов, что, казалось, кронами уходят далеко ввысь… На самом деле лес, населенный разными существами, не был опасным, сколько бы слухов в народе вокруг него не ходило. Такого величия, как то, что предстало перед глазами, не доводилось видеть еще ни одному живому существу. Огромные, раскидистые ветви величавых дубов, которым не меньше тысячи лет, словно вздыхали под тяжкой ношей времени и бесконечной, глубокой мудрости, а на их стволах ползали болотные златоглазки в поисках пищи. Эти необыкновенные животные в изобилии населяли леса Эллии, радуя взоры путешественников своей черно-зеленой полосатой шкуркой и огромными золотыми глазами. Конечно, медлительные и ленивые златоглазки ничем не могли навредить эльфам, но, тем не менее, многие их боялись. Густой лес был населен еще многими волшебными существами, что счастливо и вольготно жили под сенью зеленой пущи. Старые, скрюченные, словно от боли ветви будто лежали на плечах молодых кленов. Клены горели яркими факелами, раскинув знамена огненной листвы над совсем юными принцессами-рябинами. Лес был неимоверно старым, ни один эльф, даже самый мудрый из всего народа не скажет, сколько зим видела эта глушь. В лесу раскинулся ковер темно-зеленого мха, изредка, но щедро усыпанный алыми бусинами брусники. Землю здесь укрывал мягкий мшистый покров, который прорезала, петляя, тропинка, устланная белой галькой. Словно во сне – воздух прорезали золотистые лучи, проходящие сквозь густую листву, в которых плясали крохотные мотыльки да пылинки. Здесь, под сводом из ветвей, воздух был пронизан отголосками древних песен и легенд; лесной чертог величественен, точно павильоны королей времен, что давно канули в небытие. Это место называлось Мшистым покровом, и именно здесь, по легенде, обитали Боги-лисы, которые были в большом почете в этих местах. Каждый праздник один лис спускался с холмов, чтобы присутствовать на эльфийском празднике начала осени. Но Боги не любили, когда к ним кто-то приходит без приглашения. Именно об этом сейчас подумал белый рыцарь, с тревогой всматриваясь в тень за каждым деревом. Ему не хотелось гневить Богов перед самым праздником. Но он быстро успокоился, вновь вслушавшись в знакомый голос, который все еще пел, но уже гораздо ближе. Брести под сенью цветущего леса, вдыхая ароматы пряных трав и вслушиваясь в пока еще далекое пение, но с каждым шагом становящееся отчетливее – это было словно сном наяву.