Василий Григорьев - Оплот веры

Джет, рыжеволосая амазонка, устало шагала по улицам, час был поздний, и в городе было пусто, в окружающей тишине она слышала лишь стук собственных каблуков о мостовую. Ночь была теплая, самая середина лета как-никак. В такую ночь, когда на смену дневному палящему солнцу, приходит спасительная вечерняя прохлада, всегда приятно прогуляться по спящему городу…, если бы не война.

Навстречу Рыжей, скрипя колесами, по мостовой катила телега, запряженная парой, обессилевших от голода, лошадей. Голодали все, тяжело было не только людям.

Джет посторонилась, пропуская телегу. Возница чуть заметно кивнул амазонке, не проронив ни слова. Рыжая кивнула в ответ. На повозке лежали четыре тела, пожилая женщина, две девочки подростка, и совсем маленькое тельце ребенка, Джет проглотила комок, подкатившийся к горлу. Смерть собирала свою жатву. Каждую ночь служители храма Саргоса колесили по городу, собирая тела умерших от голода и болезней.

Некоторое время Рыжая печально смотрела вслед повозке. Воинственные амазонки не страшились смерти, они всегда были готовы ее принять, принять в бою, сражаясь, но чтоб вот так…, чтобы дети… Глаза сами собой наполнились слезами, Джет смахнула их рукавом и поплелась дальше, до казарм оставалось пару кварталов.

Рыжая имела и собственный домик в городе, оставшийся ей от матери, которая умерла прошлой осенью, но бывала она там довольно редко, а с момента начала осады и вовсе ни разу. Джет сильно переживала смерть матери и все еще не смирилась с этой тяжелой утратой. Дома ей все напоминало о маме и о тех счастливых годах, что они провели вместе в этом жилище, находится там, теперь ей было слишком тягостно.

Едва голова Джет коснулась подушки, она тут же провалилась в сон. Накопленная усталость провоцировала мгновенное засыпание в любом подходящем для этого положении. Спать сидя уже давно казалось нормальным, кое-кто умудрялся спать даже стоя, достаточно было лишь на что-нибудь облокотиться. То ли в шутку, то ли нет, поговаривали и о таких, кто умудрялся засыпать на ходу. Ну а уж лежа, как все нормальные люди, пусть и на жестком казарменном матрасе, поспать было одно удовольствие.

– Каст!

Рыжая почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо.

– Каст! Черт возьми!

– Уже? – амазонка с трудом разлепила глаза и зевнула. – Я только прилегла.

Над кроватью Джет склонилась дежурная по казарме, продолжавшая трясти ее, не давая Рыжей снова уснуть.

– Бегом к капитану! Свирепая хочет тебя видеть.

Джет заставила себя подняться. Капитан Ингрид Свирепая, не просто так получила свое прозвище, среди воинов она была известна своей жесткостью, а порой и жестокостью. Лучше не заставлять ее ждать.

Ингрид Свирепой не особо везло в азартные игры, она регулярно проигрывала все свое жалование, но игра была ее страстью, от которой она не могла отказаться. В маленькой коморке, где Джет обнаружила своего капитана в компании еще нескольких офицеров, играли в кости.

– А, Каст, – взглянув на втиснувшуюся в комнатку Джет, кивнула головой Ингрид. – Явилась.

Отношения капитана и рыжей амазонки не сложились с самого начала, с самого первого дня. Джет, привыкла понимать, что и зачем она делает, видеть разумность поставленной задачи, а в армии этого не любили. Командирам не нравилось когда им задают вопросы, а Джет задавала. Рядовые бойцы не должны обсуждать приказы, они должны выполнять их, и максимально быстро, а думать за них будут старшие по званию. Джет же, как любой разумный человек, только-только попавший в войска, все еще пыталась думать, еще не поняв сути армейской службы.

В первый же день своей службы в армии, Рыжая засыпала Ингрид Свирепую, тогда еще офицера-десятника, кучей вопросов, относительно выданного командиром приказа. И все бы ничего, но не получив ответов, Джет тут же заявила, что Ингрид попросту не знает, зачем и для чего этот приказ должен быть исполнен. Отчасти она была права, офицеры-десятники, да и капитаны-сотники, сами обычно получали приказы от высшего командования без пояснений, но говорить об этом в глаза командиру, да еще и при свидетелях, наверное, не стоило. Незачем было наживать себе врага, собственного командира, с первых же дней службы и на долгие годы вперед. Но как вышло так вышло и первые годы службы, стараниями Ингрид, дались Рыжей очень нелегко, но когда Свирепую повысили в звании и она стала капитаном, командиром сотни, все понемногу наладилось. К тому времени и сама Джет уже вникнув в армейскую службу, перестала лезть на рожон, пререкаться и вызывать недовольство офицеров. Однако неприязнь, между ней и Ингрид, осталась, благо пересекались они теперь значительно реже.