Сергей Поздняков - Endless Coven. До раскола луны - Липирия

Так причина нервозности перевозчика стала одной из главных грузов, который обязан прибыть в Лагрим целым и невредимым.

Добравшись до Кибила, Акефамий воскликнул:

– Вот, мы добрались! Хочу удивить маму своим приездом, она не видела меня три года! – сказал он, радостно побежав к родному дому.

Подойдя к нему и начав стучать в дверь, долгое время никто не открывал. Тогда сосед увидел Акефамия и подошёл к нему. Услышав шаги соседа, Акефамий бестактно спросил:

– Не знаете, где сейчас мама, уже солнце село, она должна быть дома.

С печалью в глазах Акефамию сообщили, что его мать умерла год назад. На момент, когда он покинул Кибил, его матери было сорок два года. Липинцы не живут более сорока трёх лет, его родители не были исключением. А то, что в таком позднем возрасте они завели ребёнка – следствие вызвано фанатичной службой отца. Он был так любим жителями Логем-Ирсума, потому что оставался там даже после войны. Только к моменту, когда стоять на посту было невозможно из-за возраста, он вернулся в Кибил, завёл ребёнка и воспитывал из него того, кем был сам.

Объяснив всю тяжесть ситуации, радость покинула Акефамия. Перевозчики, подойдя к дому и увидев, как радостный Акефамий начал захлёбываться слезами, сразу всё поняли. Их решением было остаться возле въезда в город и не тревожить Акефамия до восхода солнца.

Картина, которую увидел Кавелий, расставила все точки над i. Акефамий и в правду остался в сознании маленьким и впечатлительным ребёнком. Никто не знал, что с ним станет в Лагриме.

– Когда по приказу, будучи леторием, ему придётся убивать… – произнёс Кавелий.

– Весь его мир рухнет, а он станет бессознательным монстром, о которых говорили на юге… – дополнил второй перевозчик.

– Ты знаешь о келинирах? – удивлённо спросил Кавелий. – Я думал о них известно только жителям юга.

– Нас в детстве пугали сказками про них, что они приходят по ночам, оставляя кости, помечая свой будущий дом. Когда мы с братьями вели себя плохо, у двери в дом мы находили кость. Родители говорили, что если мы будем послушными, то Липир прогонит келиниров. Только спустя годы я понял, что это были кости фокилл, которых подкладывал отец, – рассказал перевозчик, явно скучая по детству.

– Стой, ты же липинец, вам нельзя есть мясо, – недоумевал Кавелий.

– А ты с юга, но не поклоняешься алпи, я же ничего тебе не говорю, – отшутился перевозчик. – И вообще, не тебе меня упрекать.

– Вот поэтому я с тобой и дружу, Аринфий, – произнёс Кавелий с облегчением, – ты всегда можешь перевести все в комедию.

– И только ты вечно злой и недовольный, переводящий все в трагедию, – повторно отшутился Аринфий. – Вообще для дружбы не нужны причины, ты же понимаешь? – спросил он Кавелия.

– Знаю, всё я знаю, вот только, что делать с этим дурачком? – задумчиво произнёс Кавелий.

– Ты не о нем сейчас думай, уже глубокая ночь, а мы с тобой под навесом, ведём милые беседы.

– Ты прав, – это должно решаться утром.

– Не утром, а с рассветом, – поправил его Аринфий. – До рассвета, – произнёс он, зевая, и закрыл глаза.

***

Ночи в Липирии были настолько тихими, что можно было услышать биение собственного сердца. Бескрайние степи, простирающиеся по всей заселённой территории Липрии, были обыденным видом. Только каменистый север и песчаный, не заселённый юг вызывали эмоции у жителей городов и малых селений, но большим наслаждением были леса Логем-Ирсума, плавно переходящие, к югу, в холмы. Именно в тех лесах и обитали дикие фокиллы, которых было проще приручить, чем охотится за столь проворными животными. Конечно, на востоке, также были леса, но их поглотила божья кровь, которая вынудила древних липинцев покинуть свой дом.

Кто-то утверждал, что божья кровь – это кровь убитой дочери Липира, а кто-то считал, что это живой организм. Но все знали, что божья кровь несёт только смерть. В истории были периоды, когда путешественники приносили её с собой, обрекая на смерть многих жителей королевства. Чтобы избежать распространения, тела сжигали, а после закапывали в землю. Так как божья кровь заражала не только живые организмы, но и покрывала жидкими бляшками дома и деревья, попав в почву, она имела возможность распространяться дальше. Те, кто выживал после неё, походили своим поведением на сказочных келиниров. Они лишались возможности говорить, думать, и были агрессивны ко всему. Оставались исключения, когда переболевшие жители прибывали в здравом уме, но становились затворниками, изолируя себя от всех.