Гарт Никс - Сабриэль

Бросив девушку биться в судорогах, подобно пришпиленной букашке в коллекции насекомых, Керригор двинулся к Оселку. Затуманенным от боли взглядом Сабриэль видела, как Керригор, посмотрев вниз, отломал длинную зазубренную планку от одной из скамеек.

– Рогир, – выдохнул Оселок. – Рогир…

Со сдавленным криком ярости Керригор обрушил импровизированное оружие на свою жертву. Сабриэль закрыла глаза и отвернулась, соскальзывая понемногу в свой собственный мир, мир боли. Она понимала: нужно что-то сделать с распоротым животом, из которого фонтаном хлещет кровь, но теперь, когда погиб Оселок, она просто лежала, не двигаясь и не обращая внимания на кровотечение.

И вдруг Сабриэль осознала, что не почувствовала смерти Оселка.

Она вновь подняла глаза. Деревянная планка сломалась о броню юноши. Керригор потянулся за другим куском дерева, но тут серебряное кольцо соскользнуло на его плечи и стало опускаться ниже, счищая и соскабливая плоть, точно яблочную кожуру, выдавливая мертвый дух из прогнившего трупа.

Керригор с воплями отбивался, однако кольцо уже стиснуло ему предплечья. Прыгая, словно одержимый, он метался из стороны в сторону, пытался сбросить серебряный обод, но от этих его усилий лишь разлетались во все стороны куски мертвечины, пока не остался лишь бурлящий столп тьмы внутри серебряного обруча.

И вот столп схлопнулся, точно взорванный дом, и превратился в гору зыбучих теней, а серебряное кольцо засияло на ней, точно атласная лента. В серебре блеснул алый глаз – всего-навсего рубин, искрящийся под стать металлу.

На кольце вновь вспыхнули знаки Хартии, но Сабриэль уже не могла их прочесть. Взгляд не фокусировался, было слишком темно. Лунный свет, похоже, затмился. Однако она знала, что делать. Нужен Саранет… рука ее легла на бандольер, но шестого колокольца не было, равно как и седьмого, и третьего. «Что за вопиющая небрежность, – подумала Сабриэль, – что за легкомыслие… И все-таки я должна завершить сковывающее заклинание». Рука ее потянулась к Бельгаэру и уже собралась извлечь его… но нет, это же будет высвобождение… Наконец девушка выбрала Ранну, постанывая от боли, что причиняло даже столь легкое движение.

Для такого миниатюрного колокольца Ранна вдруг показался непривычно тяжелым. Сабриэль ненадолго опустила его себе на грудь, собираясь с силами. А затем, все еще лежа на спине, пронзенная собственным мечом, она позвонила в колокольчик.

Мелодичный, напевный звон Ранны прозвучал так утешительно, точно уют долгожданной постели. Звук этот эхом прокатился по залу и выплеснулся наружу, где последние уцелевшие еще бились с мертвыми. Все, кто его услышал, перестали сражаться и улеглись на пол. Тяжелораненые безболезненно соскользнули в Смерть заодно с мертвыми из свиты Керригора; те, кто пострадал не слишком серьезно, погрузились в целительный сон.

Гора тьмы, что некогда была Керригором, раскололась на два отдельных полушария, разделенные «экватором» – серебряным кольцом. Одно полушарие было черно как уголь, второе сияло белизной. Постепенно они таяли, превращались в две разные фигуры – двух котов, соединенных у горла, как сиамские близнецы. И тут серебряное кольцо разорвалось надвое – по кольцу на каждой шее, – и коты разъединились. Кольца утратили яркость, медленно изменили цвет и текстуру и стали двумя красными кожаными ошейниками, на каждом из которых висело по миниатюрному колокольчику – по крошечному Ранне.

Два котенка уселись бок о бок. Один – черный, другой – белый. Оба вытянули шеи, напрягли горло, и каждый выплюнул по серебряному колечку. Кольца покатились к Сабриэль, а котята зевнули, свернулись клубочком и задремали.

Оселок глядел, как кольца катятся в пыли… Серебро поблескивало в лунном свете. Они ударились в бок Сабриэль, но девушка не стала их подбирать. Обе ее руки все еще крепко сжимали Ранну, но колоколец молчал, покоясь на ее груди. Над Сабриэль возвышался ее меч, лезвие и рукоять отбрасывали на ее лицо тень креста.

В сознании Оселка вспыхнуло детское воспоминание. Чей-то голос – голос гонца, – обращенный к матери:

– Ваше величество, мы несем скорбные вести. Абхорсен мертв.

Смерть показалась холоднее, чем когда-либо прежде. Сабриэль задумалась, почему бы это, и поняла, что по-прежнему лежит – лежит в воде и течение уносит ее. Она попыталась было воспротивиться, но тут же расслабилась.

– «Для всех и каждого, для всего на свете настает срок умереть», – прошептала она.