Ксения Яблонко - Фалор

– Видимо, нет, – аккуратно предположила я.

– Узнаешь, – пообещал парень и полез в рюкзак. Я настороженно следила, готовясь, на всякий случай, бежать. – Вот он.

Джон достал из рюкзака нож. То есть не совсем нож, скорее кинжал, длинный с красивой лазуритовой ручкой и лезвием из голубоватого металла, я даже не знала, что такой бывает. Красивый. Я дернулась было назад, но вернулась на место. Сделала над собой усилие, чтобы не обернуться в поисках путей к отступлению. Если кинется – просто побегу, на остановке стоят люди, они заметят.

– Не бойся.

Я меньше боялась, пока ты этого не сказал.

Джон пристально всмотрелся в стену дома, перед которым мы стояли и, резко замахнувшись, воткнул в неё кинжал. Лезвие вошло в кирпичи, как в масло, и очертило кривой прямоугольник в высоту человеческого роста. За лезвием оставались светящиеся синим царапины, а когда линия замкнулась, синим озарилось всё внутри. Я не хотела разбираться в природе этого явления, просто молча отступала назад, чтобы незаметно скрыться, пока он закончит.

– Стой! – Джон обернулся ко мне. Я замерла. Вот же чёрт.

– Иди сюда, блин!

У него нож. Он старше и сильнее, если побегу, помочь никто не успеет. Я осторожно подошла.

– Да ничего я тебе не сделаю, успокойся, – в подтверждение он отбросил кинжал в сторону.

– Что это такое? – я кивнула на синюю дыру в стене.

– Сейчас узнаешь, подойди, – нетерпеливо проговорил он.

– Спасибо, я не хочу. Кстати, вон моя маршрутка.

Её не было и в помине.

Джон шагнул ко мне и схватил за руку, рванул на себя. Я полетела вперёд, он толкнул меня в спину. Я упала на колени и думала, что врежусь в стену, но мои вскинутые руки ушли в синюю завесу, как в дым. Я хотела вскочить на ноги, но не смогла выпрямиться – синий дым затягивал меня внутрь. Я барахталась, пытаясь выбраться, кричала, цеплялась за края провала, но тщетно: я тонула, медленно погружалась в вязкую жидкость. Окошко на улицу становилось все менее различимым, покачивалось и расплывалось. Я могла дышать, но уже не хотела – глаза закрывались, разум медленно уплывал в сон.

Глава

III

Я вздохнула и подняла тяжёлые веки. Правда, первая попытка это сделать провалилась. Сфокусировав кое-как взгляд, я обнаружила себя на кровати в маленькой комнате, стены которой обшиты деревянными панелями, и нахмурилась, тщетно пытаясь сообразить, куда, как и зачем меня занесло. Память упорно выдавала колышущееся синее пространство. А до этого что? Как я ни старалась, не откликнулось ни одного воспоминания: ни как меня зовут, ни сколько мне лет, ни кто мои родители.

Я попробовала сесть. Тело протестующе заныло, голова раскалывалась. Ладно, отложим, не к спеху. Пока будем думать.

У противоположной изножью кровати стены стоит шкаф, слева от него, прямо под окном, письменный стол, две двери (одна ведёт наружу, вторая, возможно, в ванную) к стене справа крепятся книжные полки, с подозрительно малым количеством книг. Но это может быть вполне нормально, если сейчас каникулы, то есть мне не нужны учебники, и если остальные книги в доме хранятся в другом месте, и сюда я их приношу оттуда, а потом возвращаю назад. Но стол был пуст. Может, что-то лежит в ящиках, но это ничего не меняет: я в жизни не встречала людей, у которых ничего не стояло бы на столе – хотя бы стакан с ручками или лампа.

Это не моя комната, я никогда здесь не жила. Нужно всё тут изучить. Но для этого надо встать, а встать пока выше моих сил.

Вставать нельзя, думать, считай, тоже. Что делать тогда? Я вздохнула, в красках прочувствовав каждый нерв в грудной клетке, и уставилась в потолок. Очень милая люстра. Несколько часов, как мне казалось, на самом же деле, минут десять от силы, я пролежала без движения, пытаясь откопать в воспоминаниях хоть какие-то подсказки. Глухо.

Я снова вздохнула. Уже не так больно, конечно, но ощутимо. Хорошо, ещё немного и можно будет вставать. Ну ладно, встать получится вряд ли, но хотя бы сесть было бы неплохо. Нетерпение отчаянно боролось со здравым смыслом и в конце концов победило.

Я резко поднялась и тут же пожалела об этом. Привалившись к спинке кровати, я ждала, когда боль утихнет. Тело по-прежнему ныло, но повиновалось охотнее. Чудесно, сесть почти без потерь мне удалось. Теперь я могла посмотреть в окно.

Прямо в стекло билась сосновая (предположительно) ветка. Огромная, разлапистая, как на картинках из детских книжек. Причем даже не одна: ласковый золотистый свет пробивался через множество ветвей и падал на подоконник не то кружевом, не то рваной занавеской. Дом, где находилась моя нынешняя комната, стоял прямо посреди леса.