Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Вскоре ночь окутала землю своим покрывалом. Яркие звезды гирляндами рассыпались по небу. Из-за ближайших холмов изредка слышалось противное тявканье шакалов и пронзительные вопли гиен. В воздухе время от времени выписывали пируэты летучие мыши и, пугая сторожей, низко над ними проносились ночные хищники с огромными глазами – совы.

А ближе к утру в шатер Хутрапа вбежал Набонасар.

– Неладно в деревне, – быстро сказал он, – зарево в той стороне, дома горят.

Весь лагерь был уже на ногах. Солдаты в полном вооружении тревожно поглядывали в сторону освещенного пожаром неба. Вскоре во главе полусотни всадников Набонасар уже мчался в сторону деревни. С ними отправился и скандинав.

Они по берегу реки, огибая небольшие холмы, быстро мчались вперед. Местность была ровная, ям и ловушек опасаться не приходилось. Всадники из-за холмов вырвались к деревне и поскакали вперед, охватывая ее полукольцом. Там уже вовсю горели хозяйственные постройки, стога сена. Вовсю пылали четыре из пяти домов. А в последнем, пятом доме, огонь еще только начинал охватывать одну из стен.

Неизвестные всадники, суетившиеся у построек, едва заслышав приближающийся топот копыт, вскочили в седла и помчались в степь. Преследовать их в темноте не имело смысла – не известна была ни их численность, ни дальнейшие намерения. Не приведут ли они ночью в засаду? Это никто не мог сказать.

От пожара вокруг было светло, как днем. К четырем горевшим домам подступиться уже было невозможно. Набонасар первым подскакал к только разгоравшемуся дому, с ходу вышиб дверь и ворвался внутрь него. Следом, держа наготове меч, в дом вбежал скандинав, за ним несколько солдат. В нос ударил запах крови. Пожар, бушевавший в соседних домах, хорошо освещал все внутри. У порога лежал старейшина с проломленной головой. Из троих молодых мужчин, пытавшихся защищаться, двое были буквально утыканы стрелами, а у одного просто отрублена голова. Их мечи находились тут же, на полу. Воспользоваться ими они не успели. На них не было следов крови, нападение, суля по всему, было внезапным и одновременно на все дома сразу. На лавках вдоль стен с разбитыми окровавленными головами лежали женщины и дети. Из деревни не уцелел никто, ни один житель. Кто это сделал? Зачем? Кому мешала мирная деревня? Ответов не было. А в доме уже начала гореть и крыша.

– Уходим, а то сгорим и сами, – зло скомандовал Набонасар.

– Похоже, одна из женщин жива! – внезапно закричал один из солдат, – только что шевельнулась!

– Хватайте ее и быстро из дома!

Солдаты, подхватив на руки единственную оставшуюся в живых жительницу деревни, быстро выбежали наружу, а дом тут же, словно ожидая, пока его покинет единственный живой его житель, запылал всем своим объемом.

– Еле успели, – сказал кто-то из солдат, еще бы чуток, не успели бы уйти из огня!

Сразу же стали осматривать спасенную женщину. Это была совсем еще юная девушка, разменявшая шестнадцать-семнадцать зим. Природа наградила ее поразительной красотой. Смертельный удар проломил лавку рядом с ее головой, слегка задев голову и нанеся небольшую рану на виске. Судя по всему, от удара она потеряла сознание. На широкой лавке она спала с маленькой сестричкой, которой также проломили голову, и ее кровь залила и саму девушку. Это и спасло ее от повторного удара. Нападавшие сочли девушку мертвой и поэтому не добили ее.

Больше в деревне спасать было некого. Дома рухнули, подняв вверх снопы искр. Набонасар оглядел картину разрушений, вскочил на коня и поехал в сторону лагеря.

– Когда-нибудь я поймаю тех, кто это сделал, – сквозь зубы сказал он скандинаву, молча ехавшему рядом.

Так и не пришедшей в сознание девушке осторожно обмыли от крови голову и наложили на рану повязку. Ее несли на носилках, тут же сделанных из подручных материалов, четверо солдат.

В лагере девушку еще раз осмотрел лекарь, сказав, что ей повезло, физически она сильно не пострадала и ей просто надо прийти в себя от потрясения. Он дал ей понюхать какой-то из своих составов. Девушка начала приходить в себя, громко застонала и схватилась за голову. Затем обвела непонимающим взглядом собравшихся вокруг вооруженных мужчин.

– Где я и что со мной? – тихо, почти шепотом, спросила она.

– Ты ударилась головой, скоро все пройдет, – мягко сказал лекарь, – но тебе надо некоторое время полежать.

– А где мой отец? Где сестры? Почему никого нет?

Она попыталась было сесть, но голова ее бессильно опустилась на носилки. Из закрытых глаз выступили слезы.