Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Когда Абиратташ вступил в чертоги царя, тот сделал знак замолчать своим женам и снова завел разговор о предстоящем выборе получателя шкатулки с завещанием. И в который уже раз верховный жрец должен был объяснять важность выбора на трон Элама именно Пели. Все возражения, которые пытался выставить против него Шаркалишарри, разбивались железной логикой жреца.

Чувствуя все возрастающее раздражение против жреца, но не имеющий ни доводов против, ни сил, чтобы противодействовать этому, царь замолчал. Начавших было снова выкрикивать ругательства в адрес верховного жреца жен, совершенно не стесняющихся его присутствия здесь, царь, поморщившись, приказал рабам увести в женскую половину дворца. От их крика у него уже начиналась головная боль. Они же до самого выхода продолжали сыпать оскорбления, призывая на голову Абиратташа всевозможные беды и болезни. Однако у выходной двери они остановились и стали так, чтобы и царь хорошо видел их, и они видели царя. Рабы не решались в точности выполнить царский приказ в отношении его жен и, кланяясь, отодвинулись в сторону.

– Мы решим вопрос о передаче шкатулки с завещанием завтра, после верблюжьих скачек, – сказал, наконец, Шаркалишарри.

– Сегодня, сейчас! – дружно закричали от двери жены, – объяви ему свою царскую волю сейчас!

Верховный жрец с иронией наблюдал за происходящим.

Царь заметил его взгляд, покраснел и выпрямился на троне. Руки судорожно сжали подлокотники.

– Мы много дали тебе, верховный жрец Абиратташ, – , решившись, сдавленным голосом начал говорить кадингирский царь, время от времени бросая взгляд на своих жен, ища у них поддержку, – и ты возомнил о себе, что занимаешь исключительное положение!

В помещении наступила тишина. Царские жены довольно кивали головами. Абиратташ понял, что наступает самое главное, то, ради чего царь вызвал его сюда, и о чем под давлением недругов верховного жреца наконец-то решился высказать в открытую.

– В то время, как все падают ниц передо мной, ты не делаешь даже поклон! Ты и сейчас пришел так же, не поприветствовав меня так, как подобает приветствовать царя, наместника бога на земле! – все распаляясь, почти кричал Шаркалишарри, – ты возомнил, что ты один знаешь, как управлять страной, забыв о том, кто есть кто, что только я могу принимать здесь решения! Поэтому знай же, что завещание сразу же после верблюжьих скачек будет передано нашему другу послу Энпилухана, родного сына царя Элама. Таково мое решение! И еще! Что это себе возомнили вы, жрецы, затеяв изменение имени города и божества, проповедуя это на каждом шагу? Разве я давал такое указание? Это ведь идет от тебя? Я знаю это! Ты взял на себя явно много, Абиратташ! В нашу царскую казну поступает слишком мало податей от жрецов, а доходы ваши, как мне докладывают, отнюдь не уменьшились, а наоборот, увеличились! Завтра будет издан указ, по которому в казну жрецы будут перечислять не фиксированную часть, а две пятые от дохода храмов. И ты допустишь моих царских писцов для ведения учета ваших доходов наравне со своими писцами! А сам ты, если желаешь впредь быть допущенным к моим стопам, должен приветствовать меня, как своего повелителя!

– Не бывать козе коровой, а мышонку львом! – в упор глядя на царя, произнес верховный жрец, – я служу одному только богу Мардуку, и только перед ним ложусь ниц и держу ответ!

Абиратташ повернулся и, не оборачиваясь и не слушая, что ему еще вслед кричал царь, пошел к выходу. Выйдя из дворца и сев в носилки, жрец жестом подозвал одного из сопровождавших рабов и приказал ему отправиться в резиденцию Хутрапа, посла Пели, племянника царя Элама, и попросить его срочно прийти к нему в храмовый комплекс, расположенный у зиккурата.

Резиденция посла Хутрапа располагалась неподалеку от дворца царя, и гонец быстро достиг цели. Однако храмовый комплекс, куда верховный жрец пригласил эламского посла, располагался на другом берегу Евфрата, и требовалось определенное время, чтобы достигнуть его. Когда Хутрап в сопровождении нового телохранителя на лошади приблизился к переправе через реку, уже сильно вечерело. Множество лодок сновало с одного берега на другой, за небольшие деньги перевозя нуждающихся в переправе. Но не каждая лодка подходила для переправы посла великой державы. Пришлось ожидать, пока с противоположного берега не приплыл большой корабль, застеленный коврами. Приняв на борт только посла, его телохранителя и их лошадей, он отчалил от берега. Рабы, прикованные бронзовыми цепями к лавкам, повинуясь ударам барабана, взмахнули веслами, направляя корабль к противоположному берегу. Евфрат в черте города был широкой полноводной рекой, и рабам предстояло хорошо потрудиться на веслах. Впрочем, таков был их удел – в конце концов умереть на веслах. Ни на их жизнь, ни на их здоровье никто не обращал ровно никакого внимания. Замену на рынке купить можно было всегда.