Фарид Джасим - Вторжение в Мидгарт

Сигурд, Хродгар и Хигелак и другие воины продолжали бой, с трудом сдерживая натиск турсов. Через пролом частокола в гарт вваливались все новые и новые твари, людям приходилось отступать, чтобы не дать противникам окружить их. Еще хуже обстояло дело на восточной стороне. Здесь ударил главный кулак троллева воинства: они прорвались через сгоревший забор и теперь теснили защитников гарта. Боевой клич людей тонул в непрекращающемся реве чудовищ.

Турсов было в несколько раз больше, чем воинов Этельруги. Ослепленные численным превосходством, тролли давили людей, яростно размахивая неуклюжими дубинами и топорами. Однако с каждым шагом вперед зеленокожие монстры оставляли на земле с десяток убитых соплеменников.

К счастью для защитников, врагам не удалось напасть всей толпой сразу: пролом в заборе оказался не слишком велик и пропускал в гарт не более дюжины троллей за раз. А расширить его твари не сообразили. Кроме того, они не отличались особым боевым мастерством, да и вооружены были дубинами, топорами или копьями с каменными наконечниками, а потому еще до захода луны турсов стало вдвое меньше.

Однако число защитников гарта также сокращалось: то здесь, то там люди падали, сраженные топором или оглушенные дубиной. Отбивая очередной удар, Вульф заметил, что из его отряда на ногах держались только братья, Гейрер и Хариманн. В сердце его не осталось места сожалению или скорби, ибо душу целиком заполнили ярость и ненависть к отвратительным чудовищам. Те рычали, словно звери, и в их красных глазах горело одно лишь безумное желание – уничтожить все человеческое. Вульф беспощадно рубил врагов, и всякий раз, как удар настигал цель, старший сын князя издавал победный вопль и бросался на следующего противника.

Прошло не так много времени, и последний тролль из прорвавшихся через северную стену упал с распоротым животом.

Сняв помятый шлем, Вульф вытер пот со лба и оперся на меч.

– Неужели все закончилось? – с трудом ворочая языком, произнес подошедший Хродгар. Зажав оружие под мышкой, он держался за предплечье, по которому струилась кровь.

Вульф кивнул, оглядев братьев и друзей. Их одежда и доспехи были залиты кровью – алой, человеческой. А с лезвий их мечей и топоров капала темно-коричневая слизь. Угрюмые и изможденные схваткой, они впятером стояли перед ним, ожидая приказа.

Подставив разгоряченное лицо холодному предрассветному бризу, Вульф сказал:

– Идемте, надо помочь товарищам.

У восточной стороны продолжалось сражение. Вульф с облегчением отметил, что троллей и людей осталось примерно поровну. Осознав, что они давно потеряли свое единственное преимущество и сравнялись числом с защитниками, турсы уже не проявляли такого энтузиазма, как в самом начале атаки. Теперь они не ревели, а лишь отчаянно хрипели, начиная медленно, но верно отступать под ударами людей.

Присоединившись к своим, Вульф оказался плечом к плечу с Хвинером, одним из дружинников.

– Как там, на вашей стороне? – прокричал Хвинер, размахивая секирой.

– Отбились, – крикнул Вульф в ответ, – но осталось всего шестеро.

– Здесь нас тоже не так много. Твой отец тяжело ранен.

– Проклятье! – процедил сквозь зубы Вульф.

Закусив губу, он наносил удары направо и налево, снося уродливые головы и разрубая коренастые тела. Казалось, прошла вечность, прежде чем оставшийся десяток троллей наконец побросал оружие и пустился наутек. Им вслед полетели копья и дротики, но никто не сдвинулся с места, чтобы преследовать и добить тварей: люди были слишком измотаны долгим ночным сражением.

Подняв оружие в воздух, оставшиеся в живых воины разорвали предрассветную тишину победным кличем, который прокатился над фьордом и землей. Его отдаленное эхо достигло слуха человека, который стоял на вершине ближнего холма, скрытый в тени раскидистой рощи. Прислонившись плечом о ствол дуба, человек смотрел вниз на ликующих людей, на все еще объятый пламенем частокол гарта, на пылающие дома. Одетый в темно-синий плащ и широкую шляпу набекрень, он был едва ли различим в предрассветной мгле.

Человек отвернулся от зрелища полусожженного селения и посмотрел на восток, где узкая полоска зари окрасила алым горизонт. Таинственно улыбнувшись, он беззвучно растворился в воздухе.

Вульф склонился над отцом. Родня и дружинники собрались вокруг, со скорбью глядя на умирающего князя. Старый воин лежал на земле, его рука по-прежнему сжимала меч, а шлем, увенчанный волчьим черепом, лежал рядом. В груди зияла страшная рана, сочащаяся кровью. Хотя турсово копье не задело сердце, легкое было пробито насквозь. Никто не сомневался, что жить вождю осталось недолго.