Джон Гвинн - Злоба

Колонна наездников обогнула толпу и остановилась, обдав все вокруг дождем из комков дерна. Гар, управляющий конюшен Дун-Каррега, вместе с дюжиной конюхов забрал лошадей и увел их в сторону луга, где расположился огромный загон. Среди конюхов Корбан увидел свою сестру Кивэн, чьи темные волосы развевались на ветру. Она улыбалась так, будто сегодня были ее именины, и, глядя на нее, Корбан тоже не сдержал улыбку.

Бренин с королевой возглавляли процессию, Эдана шла следом за ними. Наконечники копий их щитоносцев горели алым пламенем в лучах восходящего солнца.

Геб, хранитель знаний, воздел руки к небу.

– Фионн ап Торин, Мэррок бен Рагор, зачем пришли вы сюда в первый день Нарождающейся луны? Зачем собрались здесь, перед лицом ваших родов, моря и суши, вашего короля?

Мэррок взглянул на молчаливую толпу. Корбан мельком увидел на лице молодого человека шрамы – доказательство его смертельной схватки с волчнем из Темнолесья, что располагается на севере Ардана. Мэррок улыбнулся девушке, что стояла рядом с ним, и исполосованная кожа его лица покрылась морщинами. Он громко произнес:

– Чтобы рассказать всем о том, что давно знают наши сердца. Чтобы принести клятву и провести обряд, который свяжет наши жизни в одно целое.

– Так поклянитесь же! – воскликнул Геб.

Молодой человек и девушка взялись за руки и, повернувшись к толпе, начали громким и чистым голосом нараспев произносить положенные по обычаю клятвы.

Когда они закончили, Геб скрепил их руки своей, вытащил из складок одеяния кусочек расшитой ткани и обвязал им ладони Мэррока и Фионн.

– Быть по сему! – воскликнул он. – Да благословит вас Элион.

«Странно, – подумал Корбан, – что мы до сих пор молимся Всеотцу, он ведь нас покинул».

– Почему мы молимся Элиону? – спросил он мать.

– Потому что хранители знаний говорят, что однажды Он вернется, и тогда тех, кто не терял веры в Него, ожидает вознаграждение. К тому же Бен-Элимы могут подслушивать, – сказала она тихонько, затем подмигнула и добавила: – Осторожность не помешает.

Толпа разразилась радостными возгласами – молодая пара подняла сплетенные руки.

– Посмотрим, будете ли вы так же улыбаться сегодня вечером, – проворчал Геб под смех толпы.

Королева Алона подошла к молодой паре и обняла их, а король Бренин хлопнул племянника по спине с такой силой, что Мэррок чуть не улетел с обрыва в воду.

Дат ткнул Корбана под ребра и прошептал:

– Пойдем.

Мальчики двинулись в толпу, но не успели они скрыться из виду, как Гвенит их окликнула:

– И куда это вы двое собрались?

– Просто хотим осмотреться, – ответил Корбан. На Весеннюю ярмарку собрались торговцы со всех частей страны, как и многочисленные бароны Бренина, что приехали на свадьбу Мэррока. На лугу можно было наблюдать россыпь палаток, загонов для скота, огражденное веревками пространство для различных игр и соревнований и, конечно же, людей: несколько сотен, не меньше. Больше, чем Корбан когда-либо видел в своей жизни. В преддверии ярмарки Корбан и Дат ощущали радостное волнение, которое росло с каждым днем, пока в один прекрасный миг не стало казаться, будто время остановилось и топчется на месте. И вот наконец наступил тот самый день.

– Ладно, – сказала Гвенит. – Только вы уж будьте там осторожны.

Она залезла рукой под шаль и вложила Корбану в ладонь что-то твердое: серебряную монету.

– Хорошо вам провести время, – ласково потрепала она сына по щеке. – Вернись до захода солнца. Ты найдешь меня здесь, вместе с твоим отцом. Если он все еще будет держаться на ногах.

– Конечно, будет, мам, – ответил Корбан. Сегодня его отцу, Таннону, предстояло биться на ристалище. Сколько Корбан себя помнил, отец всегда был первым кулачным бойцом во всей округе.

Корбан наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, мам! – ухмыльнулся он и, развернувшись, ринулся в толпу; Дат поспешил за ним по пятам.

– Береги свою новую накидку! – крикнула Гвенит вслед сыну и улыбнулась.

Вскоре мальчики перестали нестись сломя голову и перешли на шаг. Они шли вдоль края луга, за которым располагались взморье и бухта. На берегу грелись на солнце тюлени. Над ними кружили и кричали чайки, привлеченные запахом еды, что исходил от костров и шатров на лугу.

– Сребреник, – подивился Дат. – Дай посмотреть.

Корбан раскрыл ладонь, в которой была крепко зажата серебряная монета.

– Мама тебя любит, а, Бан?

– Знаю, – смущенно ответил Корбан. Он знал, что у Дата в кармане всего лишь пара медяков, и, чтобы их заработать, парень был вынужден долгие луны работать вместе с отцом над их рыбацкой лодкой. – Вот, – сказал Корбан и полез в кожаную мошну, что висела у него на поясе. – Держи.