Виктория Познер - Не может быть, или Зазеркалье

– Надо действовать, и чем быстрей, тем лучше. Элеонора, Тина и Раиса не вернулись. Они будто бы утонули в этом проклятом зеркале, – глаза Азимовой заслезились, шмыгая носом, она поспешила промокнуть слезы платком. – Я волнуюсь. Хочу им помочь… А как? Ничего не знаю, ничего не понимаю, и вы молчите. Надо же что-то делать! Помогите мне понять все это, разобраться! Кто я? Что происходит вокруг меня? В неведении и с ума сойти недолго или придумать то, чего нет, и блуждать в этом до бесконечности, как в страшном сне.

– Иногда лучше в неведении. Со знаниями тоже полная неразбериха. Знания отрывочные, что-то знаешь, о чем-то догадываешься – в итоге двигаешься на ощупь.

– Двигаться всегда предпочтительней, чем топтаться на месте.

– Движение завести может не туда, куда изначально планировалось. Вот в чем загвоздка.

– Вы поделитесь со мной всем, что знаете, – настаивала женщина, – а я решу, куда мне двигаться и двигаться ли.

– От ваших движений не только ваша жизнь зависит, но и судьба других. Еще наворотите дел.

– Чтоб не наворотила, объясняйте, советуйте, учите, как надо!

– Если бы я знал, как надо! Сам мучаюсь, – старик с силой сжал в руках кепку.

Стараясь сохранять видимое спокойствие, внутри он ощущал приливы страха и беспомощности – они мощной волной ударялись об него, как о скалу, временами откатывали назад только для того, чтобы отойти подальше, разогнаться и снова ударить. Порой Кузьме Кузьмичу казалось, что если этот вал не собьет его с ног, то утопит, и на этом все закончится. По ночам в тишине подкрадывалась старуха-печаль, клала свою голову к нему на подушку и начинала напевать тоскливо, заунывно, издавая звуки, похожие на вой вьюги, смешанные с сердечной тоской и одиночеством. Проклятая печаль маленькой ложечкой, как десертом, лакомилась светлыми воспоминаниями о прошедшей молодости старика, напоминая ему о том, что юность не вернуть, и все, что с ней связано больше никогда не повторится.

– Давайте вместе мучиться и думать. Вы обязаны поделиться со мной знаниями. Расскажите о зеркалах. И не смотрите на меня с сомнением. Уверяю вас, я не собираюсь давать интервью для прессы на тему того, что здесь происходит. Я отдаю себе отчет в том, что все, что я могу от вас услышать, не для посторонних ушей, – понизив голос, убеждала в своей надежности собеседника Наталья. – Все, что происходит со мной, не случайно, это зачем-то надо. Я не собиралась ехать в Палашино, но приехала и стала невольным свидетелем непонятных для моего сознания событий. Зачем-то это надо?!

– Выходит, что так, – нехотя согласился Кузьма Кузьмич.

Листья осины опасливо трепетали на ветру, как бы предупреждая людей, сидевших под ее кроной на скамейке, об осторожности. «Тише, тише, – шелестели они, – вас могут услышать. Ветер сегодня настроен несерьезно. Слышите, как кричат птицы, а ведь они далеко. Это все ветер, он играет звуками, как листьями, подхватывая их, отбрасывает в сторону, и невозможно предугадать, куда это долетит и кто это услышит. Говорите тише, как можно тише», – предостерегала осина, дрожа листьями на ветру.

– Современную жизнь невозможно представить без зеркал. Они в каждой квартире… – сделав небольшую паузу, Азимова задала вопрос, взволновавший ее еще в Петербурге и на который из-за внезапной смерти Валентины Михайловны она не успела получить ответ: – Что, через любое зеркало можно войти и выйти?

– Как сказать, – начал нерешительно Кузьма Кузьмич.

– В квартире Валентины Михайловны Палашиной, – намеренно перебила рассказ старика Наталья, пытаясь подтолкнуть собеседника к более решительным действиям, – я видела зеркало, похожее на то, что находится в тайной комнате, в имении. Я была знакома с хозяйкой усадьбы. Она общалась с призраками, занималась магией и не скрывала от меня это. Она потихоньку вводила меня в свой мир. То, что она мне показала, потрясло мое сознание, но я не сошла с ума. Как вы думаете, зачем она это делала?

– Вот как? – оживился Кузьма Кузьмич. – Вот оно что!

– Да, вот так!

– И что она вам рассказала?

– Она рассказала о своей семье, об имении… Она хотела, чтобы я сюда приехала. Как вы думаете, зачем она хотела, чтобы я сюда приехала?

Наталья задала вопрос, надеясь растормошить собеседника, расположить к откровению, подтолкнуть к мысли о том, что ей можно доверять.

– Я за нее сказать не могу.

– Позволю себе предположить: она хотела, чтобы я сюда приехала не для того, чтобы видами любоваться! Я уже даже не знаю, какие аргументы привести, чтобы вы… – начала было отчаиваться женщина, но, посмотрев на Кузьму Кузьмича и заметив перемену в его лице, замолчала.