Юрий Елисеев - Жизнь начинается после смерти

– Как бы не так, я ни в чём не могу быть уверен – сегодня там один мир, завтра другой. Миры крутятся вокруг друг друга. И поэтому ничего устоявшегося здесь нет. Если повезёт – добежим быстро, а если нет – придётся поплутать.

– Ладно, будь, как будет. – согласился я.

Всё-таки этот мир мне нравился, он напоминал мне стеклянный шар заполненный гелем, в котором плавают рыбки, растут кораллы… Захотелось запечатать этот мир в стеклянный шар и поставить его дома на комод. Дед Михаил сделал резкий вираж и не останавливаясь влетел в едва заметную воронку. Красота мира исчезла, словно стертая чьей-то невидимой рукой и на смену появилась другая декорация, озадачившая меня до крайности.

– Приплыли.. – сказал дед. – Теперь держись! Это Запретный мир.

– Что это значит? – спросил я, заранее холодея.

– Это значит, что надо заткнуть уши, закрыть глаза и тихо, но очень быстро добраться до входа в нужное нам место. По моим расчетам он где-то недалеко. Но сейчас оно на территории Запретного мира.

Раздался осторожный кашель и голос Корсара.

– Друзья, я, пожалуй вернусь. Туда я не полезу. Я пережду. Желаю удачи. – Эмир поклонился и растворился в пупке воронки.

Проводив его взглядом, дед схватил себя за волосы и застыл в позе роденовского мыслителя: двигаться дальше было опасно. Поступить, как Эмир, подождать пока придёт другой мир, тоже нельзя: у него было время – у меня его не было. Дед это понимал. Поэтому он выпрямился и несколько обреченно сказал:

– Всё, что произойдёт в дальнейшем от нас уже не зависит, но мы пойдём на это, потому что нет другого выхода. Так, что, внучок, молись своему фартовому богу – авось пронесёт. Но предупреждаю будет страшно. Очень! Ты готов?

– Да. – сказал я опять забираясь деду на плечи.

– Ну с богом…

С этими словами дед произнёс: «Я есмь – защитный, звукопоглощающий, невидимый кокон» и осторожно двинулся вперёд, стараясь скользить в полуметре над землёй. Я видел, как в высокой траве, колыхаясь, двигались винтообразные завихрения, что-то попискивало, похрюкивало, нечто похожее на богомола выпрыгнуло из кустов и, напоровшись на защитную капсулу, отскочило назад и, став в боевую стойку, угрожающе задвигало челюстями. По всему полю пронёсся гул, будто разом снялась с места стая невидимых птиц и ушла в небо, а в небе гуляли серо зелёные всполохи, очень похожие на северное сияние под городом Мурманском. Только это было не сияние и не Мурманск. Сполохи были мыслеформами огромного мыслящего существа, которое, по утверждению знатоков Астрала, управляло этим хаосом. По одним свидетельствам оно называлось Кир, по другим Уг, и Фан.

Дед вполголоса комментировал ситуацию:

– Цвета сполохов указывают на то, что существо спокойно, но не спит. Оно постоянно мониторит все семь миров, и пока не почувствует чужого в Запретном мире. Пока нам везёт, ты, наверно, хорошо умаслил своего бога удачи. – дед хохотнул довольный своей шуткой и продолжил. – Сейчас пройдём по этой ложбинке, потом повернём и упремся в стенку, обходить долго – придётся перелезать..

– Перемахнём, делов-то!

Михаил забрюзжал, передразнивая.

– Перемахнём… Перемахнём… Перемахнуть можно, да только обязательно засветимся…

– А вдруг нет, – не унимался я. – А вдруг повезёт?

– Ну дай-то бог.

Подкравшись к стенке Михаил собрал всю свою волю и поднял капсулу на уровень стены и, тут же, нырнув за неё, врубил полный ход. Мгновенно небо окрасилось яркими огненными цветами, и почти сразу нас накрыло волной жуткого воя и нас придавило к земле тяжелым грузом страха. Наш полёт замедлился настолько, что защитная капсула скребла по земле, дед стонал от непосильного напряжения, но тянулся как мог.

– Давай дед, давай родной? – уговаривая я его, но подстёгиваемый мной Михаил делал только слабые скачки к спасительному колодцу, что виднелся на дальней кромке поля. Он терял последние силы.

– Капсулу долой! – ревел я ему в ухо. Раздираемый ужасом, я перестал что-либо ощущать, кроме проникшего в каждую мою клетку страха, и только вцепившиеся мёртвой хваткой пальцы в воротник дедовской рубахи удерживали меня в позе седока. Дед задыхался подо мной. Свечение его стало совсем тусклым, но защиту он не бросал. «Каково же ему, если мне так плохо?» – подумал я и начал вырубаться. В уплывающем сознании отпечатался приближающийся колодец, добротный, сделанный на века, тот самый…

Очнулся я в тоннеле, было сухо, что удивительно, принимая во внимание, что это был колодец. Дед лежал рядом и, казалось дремал. Рядом с нами сидел старичок с длинными усами и делал какие-то странные жесты над дедом. Дед, наконец, пошевелился, открыл глаза и, увидев незнакомца, сказал: