Юрий Елисеев - Жизнь начинается после смерти

После того, как я подлил масла в огонь, революционно настроенная толпа зашумела и устремилась к выходу. Вергилий вместе с тремя соратниками, по приказу Данте, остались в пещере, где они должны были изображать диспут, предназначенный для ушей охранников, стоящих на страже у входа; а остальные, выйдя на свободу и, разбившись на пятёрки, веером рассыпались в заповедном лесу.

– Мы пойдём к «радикалам». – сказал Данте. – Там сейчас горячее всего.

По извилистой тропинке, которая пролегала по дну большого оврага, заросшего высоким папоротником и бурьяном, мы подошли к редкому ельнику. Здесь пахло сыростью, ноги утопали во мшанике и, похоже, дальше начиналось болото. Можно было остановиться и повернуть обратно, но впереди маячил островок, где укрылись эти самые «радикалы» и нам, во что бы то ни стало, надо было туда попасть.

– Как это возможно! – возмутился я увязнув в грязи. – Рай и вонючее болото!

– Это о райское болото. – кряхтя отозвался Данте перебираясь с кочки на кочку. Он выломал из мха сухой длинный ствол, бывший когда-то ёлкой и, подождав, когда я сделаю тоже самое, двинулся в направлении острова.

– Их сумасшедший лидер не мог найти более достойного места для укрытия. – раздражённо пробурчал себе под нос Алигьери, увязая по щиколотку в болотной жиже.

– А кто у них лидер? – спросил я.

Может от этих моих слов Данте споткнулся и упал на колени в мокрый мох, который тут же осел и скрылся под его ногами. Поэт в сердцах выматерился, что живо напомнило мне ненормативную лексику деда и сказал:

– Спартак… мать его!

Грязные и вымокшие, мы вылезли на твёрдый берег острова, в центре которого горел костёр, и, вокруг которого находились угрюмые, молчаливые люди с оружием, изготовленным из подручных материалов. Сидевший неподалёку человек встал и преградил нам дорогу.

– Остановитесь. Кто вы, что за овощи с бугра и что вам здесь нужно? – спросил незнакомец.

Данте нацелился сдвоим носом ему в глаз и ответил:

– Я Данте Алигьери и мне нужен твой вожак. Передай ему, что у меня срочное дело.

– А это кто? – незнакомец подозрительно посмотрел на меня, шрам на его щеке дернулся и он произнёс: – Что-то он не очень похож на здешних обитателей. Ты откуда, такой свеженький?

Несколько любопытных, подтянувшись к к нашей группе, стали бесцеремонно трогать моё лицо и руки и с удивлением разглядывать мою одежду

– Ты задаёшь много вопросов. – грубо оборвал его мой спутник и добавил: – Не тяни резину и побыстрее доложи обо мне Спартаку. А не то, я расскажу ему, как ты хамишь мне.

– Ладно, уже иду. – видимо испугавшись наезда Данте, примирительно сказал незнакомец и отправился в шатёр, стоявший возле большого дерева. Минуту спустя полог шатра открылся и появился зевающий лидер восставших рабов. Он был смугл, черноволос и широк в плечах, как истинный горец.

– Это тот Данте с кем я говорил о свободе в эпикурейском саду? – вглядываясь в пришедших, произнёс Спартак.

– Да, друг мой, это я. – отозвался выходя навстречу ему поэт.

Они обнялись и уселись на срубленное бревно, предварительно согнав с него нескольких тщедушных бедолаг.

– Чем приходится командовать.. – сокрушенно заметил Спартак, глядя вслед ушедшим. – Но расскажи мне, как обстоят дела в окрестностях Рая?

Данте взял валявшуюся у ног палку, поковырял ею в костре и, бросив в огонь, смотрел как она изогнулась в жарких углях, вспыхнув, загорелась белым пламенем.

– Около десяти костров пылают, кроме твоего, по периметру восставших. Народ ждёт. Я послал эмиссаров с инструкциями ко всем десяти очагам и назначил день Ч.

– Это очень хорошо! Надоело сидеть сложа руки! – оживился знаменитый гладиатор, – У меня контингент уж больно нетерпеливый, хоть и заморыши, но рвутся в бой. Еле сдерживаю. Давеча двое подрались из-за сущей мелочи – не смогли разойтись на тропинке, – никто не хотел уступить дорогу! Пришлось прибить обоих.

– Ох ты! Это значить того..? – Данте скорчил жуткую рожу.

– Да нет! Полежали рядышком, как братья и к вечеру пришли в себя. Я сказал, что у них подскочило давление.

На дерево, ломая сучки, прилетел пеликан, потоптался на толстой ветке и, скосив круглый глаз на стоящих внизу людей, утробно крякнул. В тот же миг в него было пущено штук пять копий, но больше половины их пролетело мимо, а два успешно отбиты расставленными крыльями птицы. Видя совсем не дружественный приём, пеликан издал истошный крик и, выпустив длинную пахучую струю в сторону нападавших, тяжело махая крыльями, ломанулся в сторону длинного озера, что блестело сквозь ельник на востоке.