Юрий Елисеев - Жизнь начинается после смерти

– Сумку.

Получив её, он вытащил содержимое на свет и несколько секунд стоял неподвижно, разглядывая футляр и папскую печать, затем сунул всё это обратно и, склонив голову набок, отчего опять стал похож на высушенную цаплю, посмотрел на меня и сказал.

– Завтра будь готов. Доложишь о миссии на самом верху.

– Я буду. – ответил я.

Назавтра, миновав фильтры Чистилища, мы с Данте поднялись на площадь, где свернув к административным зданиям и, пройдя по аллее, оказались на ступенях дворца папы Пия lX. Сделав два шага вверх Данте, вдруг, отступил назад, оттеснил меня в сторону и согнулся полупоклоне. Мимо нас, неслышно ступая и, создавая вокруг себя напряжение, способное уничтожить всё живое, проплыл архангел в сопровождении сонма ангелов. Я услышал звук похожий на треск высоковольтной станции и впервые воочию увидел могущественного главу божественной комиссии. Скользнув пронзительным взглядом по фигуре Данте, Гавриил презрительно отвернулся и, пройдя несколько шагов, мощно взмахнул крыльями и унёсся в сияющую высь к престолу того, кто послал его расследовать деятельность невесть когда возникшей структуры, назвавшей себя администрацией и, которая, видимо, пресытившись хозяйственными заботами, начала влезать в дела божьи.

– Бедняга, он опять ничего не нашёл. – констатировал Данте и обернулся ко мне. – Он копает уже неделю, но ничего не может нарыть, бесится… Он плохо знает структуру чиновничьего мира. Эти ребята замечательно умеют прятать концы, не подкопаешься.

У дверей папы Пия IX, Данте остановился.

– Обращаться к нему нужно «Ваше Святейшество», когда протянет руку, опустись на колено и поцелуй перстень. Молчи. Когда спросит отвечай кратко и ясно.

«Прямо дон Карлеоне» – подумала моя христианская душа, – «Куда я попал?».

– Целовать обязательно? – засомневался я. – Я ведь не католик.

– Какая разница, – дипломатично заметил Алигьери, – Целуй, ему приятно будет.

Мы вошли в просторное помещение чем-то похожее на кабинет Пьетро Пролина в Ватикане, только значительно больше, две двери, ведущие в другие помещения были закрыты и за одной из них звучала музыка, чем-то похожая на хоралы Баха. Отсутствие окон в стенах, компенсировалось витражом в потолке, отчего предметы в комнате были причудливо окрашены разноцветным набором стекол. Мы стояли в дверях рядом с двумя огромного роста стражниками, которые не подавали признаков жизни, но, понятно, были настороже, и в любой момент могли применить свои сверкающие алебарды.

Наконец музыка стихла, мы напряглись, глядя на дверь, за которой происходило музицирование, и вскоре она открылась, из неё появился человек в белоснежной сутане и такой же ермолке. Он был грузен, тяжело передвигал ноги, глаза его за толстыми линзами круглых очков смотрели подслеповато и рассеяно. Взгромоздясь на нечто похожее на трон, он поманил нас приглашающим жестом и промолвил:

– Подойдите. Я хочу с вами говорить.

Данте подошёл первым и, преклонив колено, поцеловал правую руку понтифика. Тот осенил его крестным знаменем и Данте согнувшись отступил в сторону. Подойдя следом, я опустился на красную подушечку у ног папы. Рука «Его Святейшества» пахла воском и ладаном. Я посмотрел на «кольцо Рыбака» и, понимая, что это всего лишь точная копия, ощутил, невольный трепет, приложившись губами к атрибуту папской власти. Понтифик указал на стулья напротив и повелел:

– Садитесь.

Он подождал пока мы разместим свои пятые точки на указанных местах и продолжил.

– В своё время, мне пришлось долго бороться, чтобы сохранить влияние церкви, которое многие десятилетия распространялась почти на всю Италию. Я был монархом. К сожалению мне не удалось отстоять абсолютную власть и результатом этого стало государство-анклав Ватикан. – понтифик развёл руками: дескать такова была воля божья. – Да, мне пришлось уступить. Совмещать светскую и духовную власть дело хлопотное, но я уверен, что для нашей церкви это высшая и конечная цель. Если это не получилось на Земле, я надеюсь случится здесь – на небесах!

Папа ПийlX возвысил голос, сжал янтарные чётки в кулаке и потряс ими, словно угрожая невидимому оппоненту, совсем недавно заставившему его здорово понервничать. Стало понятно, что заставило понтифика сесть за домашний орган.

– Перейдём к земным делам. – проговорил папа Пий lX хорошо поставленым голосом проповедника, привыкшим делать из культового действа проникновенный спектакль. Он посмотрел на меня увеличенными диоптрией зрачками и повелел.