Линетт Нони - Мятежная королева

Кива надеялась, что мальчик еще не сдался. Ему понадобятся силы, чтобы пережить то, что его ждет.

– Готово. – Кива опустила бритву и отступила на шаг, чтобы осмотреть мальчика. Лысым, с широко распахнутыми глазами, впалыми щеками и торчащими ушами он выглядел гораздо младше. – Ну что, не так страшно, как казалось?

Он посмотрел на Киву так, точно она вот-вот перережет ему горло. Она привыкла к этому взгляду, тем более от новеньких. Они пока не знали, что Кива одна из них, такая же рабыня прихотей Залиндова. Если мальчик не умрет сразу, он еще вернется в лазарет и поймет, что Кива на самом деле на его стороне и всеми силами будет стараться ему помочь. Так же, как она старалась помочь всем остальным.

– Закончили? – раздался со стороны двери голос надзирательницы.

Кива сжала в руках бритву, но тут же заставила себя расслабить пальцы. Не хватало еще, чтобы надзиратели учуяли в ней искру бунтарства.

Кива была безучастна и покорна. Только так она могла выжить.

Многие над ней за это глумились, особенно те, кто в ее помощи не нуждался. Одни звали ее залиндовской сукой. Другие шипели вслед: «бессердечная резчица». Но худшим из ее прозвищ было, пожалуй, «принцесса смерти». Кива не могла их винить, и именно поэтому их слова ранили глубже всего. Ведь, по правде говоря, многие прибывшие в лазарет обратно уже не возвращались, и винить в этом можно было лишь Киву.

– Лекарь? – снова напомнила о себе надзирательница, на этот раз настойчивее. – Ты закончила?

Кива коротко кивнула, и вооруженная женщина, покинув пост у двери, вошла в комнату.

Надзирательницы в Залиндове встречались нечасто. На каждых двадцать мужчин приходилась, наверное, всего одна женщина, да и те редко задерживались в тюрьме надолго. Эта надзирательница появилась здесь совсем недавно, Кива впервые встретила ее всего несколько дней назад и сразу же обратила внимание на наблюдательные янтарные глаза, столь холодно и бесстрастно взирающие с молодого лица. Кожа у нее была на пару оттенков светлее чернейшего из черных – скорее всего, женщина родом откуда-нибудь из Джиирвы или Хадриса, что славились умелыми воинами. Стрижена очень коротко, почти наголо, а с одного уха свисала нефритовая сережка в форме клыка. Не очень-то умно – вдруг кто-нибудь попробует ее оторвать? Впрочем, надзирательница держалась со спокойной уверенностью, а ее форма – кожаная куртка с длинными рукавами, штаны, перчатки и сапоги – едва ли скрывала крепкие мышцы. Вряд ли какой заключенный рискнет связаться с этой молодой женщиной, а если такой смельчак и найдется, то поездка в морг ему обеспечена.

Кива тяжело сглотнула и уступила дорогу надзирательнице, напоследок ободряюще сжав плечо мальчика. Тот дернулся так резко, что Кива мгновенно об этом пожалела.

– А я… – Кива приметила кучу одежды, которую носил мальчик до того, как переоделся в серую тюремную форму, – я отнесу его одежду в приемный блок на сортировку.

На этот раз кивнула надзирательница и, остановив взгляд янтарных глаз на мальчике, приказала ему:

– Пошли.

Воздух пронзил запах страха, когда паренек поднялся на дрожащих ногах, накрыл раненую ладонь целой и вслед за надзирательницей вышел из лазарета.

Он не оглянулся.

Они никогда не оглядывались.

Убедившись, что она осталась одна, Кива подошла к одежде. Она двигалась быстро, четко, но в ее движениях чувствовалась лихорадочная спешка, а глаза то и дело бегали к двери и обратно. Она знала: если ее поймают, можно проститься с жизнью. У смотрителя хватало других доносчиков; может, Кива ему и нравилась, но от наказания или даже казни это ее не убережет.

Наморщив нос от неприятных запахов долгого путешествия и потного грязного тела, она принялась рыться в одежде. Ее руки коснулось что-то мокрое, но Кива решила не проверять, грязь это, плесень или что похуже. Она что-то искала. Искала, искала, искала…

Пробежавшись пальцами по штанам мальчика и ничего не найдя, Кива перешла к заношенной льняной рубахе, местами порванной, местами залатанной. Осмотрела каждый шов, но безрезультатно. Она уже начала отчаиваться, когда вдруг в потрепанных сапогах обнаружила то, что искала. Из рваного шва левого сапога выскользнула маленькая сложенная пергаментная бумажка.

Дрожащими пальцами Кива развернула ее и прочитала зашифрованную надпись:

Кива шумно выдохнула и облегченно расправила плечи, молча переводя выведенные на листе слова: «Мы в порядке. Береги себя. Мы придем».