Фрэнсис Кель - Песнь Сорокопута

Я получил сообщение от Кевина: «Подъезжаю» – и медленно пошёл к дороге. Кажется, интуиция меня не подвела: я знал, что папарацци не сдадутся так просто. Сзади послышался шум, за мусорными контейнерами кто-то был.

– Мистер Хитклиф, меня зовут Фрэдди, я из «Дэйли Ньюс Ромус», хочу задать вам несколько вопросов.

Я опомниться не успел, как он крепко схватил меня за руку. Я закричал и, кажется, стал биться в истерике. Сейчас я понимаю, что выглядел, мягко говоря, так, будто у меня начался припадок. Возможно, мне стоило обратиться к психиатру после всего произошедшего. Кажется, мои крики напугали даже журналиста. Он отпустил меня, но продолжал что-то говорить и вытащил из кармана куртки диктофон.

– Мистер Хитклиф, я…

– А-А-А! – Я правда орал так, словно надеялся, что все сбегутся сюда и спасут меня. Может, кто-нибудь сообразит вызвать полицию.

И тут кто-то на велосипеде врезался в Фрэдди и сбил его – я ошарашенно заткнулся. Журналист с грохотом рухнул на асфальт. Диктофон выпал из его рук. Парень, мой ровесник, отбросил велосипед и со всей силы пнул диктофон в стену.

– Сукин сын! – прокричал Фрэдди и подполз к остаткам диктофона. Возможно, это была и правда ценная для него вещь, раз он принялся с осторожностью собирать обломки.

– Простите, мистер. Я вас не заметил. Пришлите мне счёт, я возмещу ущерб. – Парень действительно выглядел виноватым. Я даже на секунду поверил в его представление. Он повернулся ко мне: – Чего встал как вкопанный? Бежим.

Незнакомец подтолкнул меня в сторону главной дороги, и мы вместе понеслись вперед, как будто Фрэдди мог погнаться следом.

Когда мы выбежали из переулка, Кевин на машине резко затормозил прямо перед нами. Я, наверное, никогда так не был рад ему, как сейчас. Он посмотрел на уже успевшего подняться на ноги и держащего в руках обломки диктофона журналиста, затем на нас и проговорил: «Залезайте, живо».

– Мой велосипед…

– Я попрошу охранника музея подержать его у себя, – перебил его Кевин. Я первым ринулся в тёплый салон автомобиля. Оглянувшись, заметил, как мой спаситель мнётся и смотрит то на свой велосипед, то на меня.

– Вы же не повезёте меня в полицию? – с подозрением произнёс парень, обращаясь к водителю.

– Что? Нет! Я отвезу тебя к нам. Ты спас господина Готье. Ты заслужил по меньшей мере ужин.

Парень ещё раз взглянул на меня, как бы оценивая, можно ли нам доверять. Честно говоря, у меня были нехорошие мыслишки бросить его тут и мчаться домой. Так и подмывало попросить Кевина захлопнуть дверь и гнать изо всех сил. Оглядываясь на Фрэдди, который громко ругался и пытался починить диктофон, я решил ускорить процесс.

– Сядь, пожалуйста. – Голос предательски дрогнул. Я тут же залился краской и отвернулся.

Хотелось верить, что я не выглядел уж слишком жалким.

«Да что ты, Готи! Ты был как побитый щенок, которого оставили под дождём на улице. Моё сердце не могло устоять. Я же не железный!»

«Заткнись. Просто замолчи».

В машине, успокоившись, я радовался, что мы покинули этот злосчастный музей. И тут до меня – не сразу – дошло: мы везём кого-то к себе домой. Я, не поворачиваясь, тихо произнёс:

– Меня зовут Готье Хитклиф, я чистокровный. – Впервые полукровка ехал со мной на заднем сиденье.

– Скэриэл Лоу. Полукровка. – Он улыбнулся (я это увидел боковым зрением) и затем обратился к Кевину: – А мы точно не в полицию? Я только переехал, и мне неприятности не нужны.

В этот вечер дома оставалась только прислуга. Я ужинал со Скэриэлом в большой столовой, и это был самый неловкий наш вечер. Мы не знали, о чём говорить, каждый уткнулся в свою тарелку, слышалось только тихое позвякивание столовых приборов.

«Конечно, было неловко. Я думал, что наложу кирпичей. Я впервые оказался в доме чистокровных и тем более ел с чистокровкой за одним столом!»

Я попросил Кевина ничего не рассказывать отцу. Мне вообще не хотелось вспоминать этот инцидент. Тот охотно согласился. Ему тоже не нужны были проблемы, ведь из-за этого он мог лишиться работы.

С того дня мы сдружились. Инициатором всех наших встреч всегда был Скэриэл. Он не боялся завалиться в мою комнату через окно, стоило отцу и брату уйти из дома. В первое время я опасался его, не знал, о чём с ним разговаривать, но вскоре оказалось, что нам комфортно вместе, неважно, общаемся мы или молчим. Впервые я понял, что такое радость от того, что кто-то жаждет со мной встретиться и просто поболтать.

Когда дружба со Скэриэлом стала заметна всем домочадцам, мне пришлось сказать, что я познакомился с ним в библиотеке, когда готовился к защите проекта в лицее.