Олег Балханов - Корханес. Книга вторая. Еретик

– Мы с тобой предлагали Анджею обойтись без кровопролития, – напомнил я. – Теперь придется показать ему на деле, что стоило прислушаться к нашим словам.

– К твоим словам, Кранц, он никогда не станет прислушиваться, – сказал Мильсен. – Ты же теперь вне закона. Еретик.

– Скоро и тебя объявят еретиком, Мильс, – ответил я. – Когда узнают, что теперь корпусом командуешь ты.

Мы посмотрели друг на друга, широко улыбаясь. Для нас звание еретика, как награда за смелость.

Марвин поднес зажигательную стрелу к факелу, натянул тетиву лука и под углом в сорок пять градусов направил горящую стрелу к отметке на дороге, чтобы лучше обозначить для арбалетчиков убойную дистанцию в пятьсот шагов.

Мара залезла на штабель из ящиков и выглянула через край стены. Дождь прекратился и она откинула капюшон.

Мильсен поначалу не одобрил ее присутствия, но увидев на тренировках, что Мара стреляет из арбалета лучше его бойцов, признал ее право находиться на башне.

Она сказала, что будет стрелять только в храмовников из священного трибунала. В корпусе Анджея таких было полно – по одному в каждом десятке. Они выделялись черными доспехами и шлемами с красной вертикальной полосой вдоль носа. Я поручил ей выстрелить первой.

Джей поджег и отправил вторую стрелу на отметку в четыреста шагов. Это послужило для всех сигналом приготовиться.

Мара сняла с плеча арбалет и зарядила болтом с индивидуальной окраской ярко-зеленого цвета, для нее Трогер сделал исключение. Она уперла ложе арбалета в камень верхнего края башенного зубца и прицелилась в высокого храмовника со знаменем золотого цвета в первом ряду.

Имперские гвардейцы приблизились к догорающей стреле Марвина.

Мильсен дал знак двум барабанщикам и они начали выбивать тревожную дробь максимальной готовности.

Тетива арбалета Мары весело тренькнула. Голова храмовника дернулась, он упал, выронив знамя. Арбалетчики внизу торжествующе взревели и первый ряд выстрелил по команде Зорана.

Минимум тридцать человек из первой шеренги имперцев попадали мертвые или тяжелораненые. Тут же прилетели болты второго залпа и уже человек сорок выкосило из строя гвардейцев, несмотря на их тяжелые доспехи и щиты.

Сотники Анджея скомандовали сомкнуть ряды и перейти в атаку. Враги бегом понеслись в гору навстречу рою болтов третьего и последующих залпов. Наверное, это была единственно верная тактика с их стороны, чтобы захватить перевал любой ценой.

Но чем ближе подбегали солдаты Анджея, тем точнее стреляли наши арбалетчики.

На дистанции в двести шагов к обстрелу присоединились четыреста бойцов с горных склонов, а стрелки с башен едва успевали разрядить одни арбалеты, как им подавали заряженные.

Марвин стрелял через бойницу, сидя на ящике, а Джей заряжал, стоя рядом, он даже не выглядывал наружу, что-то весело насвистывая.

Мара методично и спокойно, как на тренировке, выцеливала храмовников. Плотно сжав губы, она быстро перезаряжала, и выпускала зеленые смертоносные молнии в головы врагов.

Я посмотрел на своих бойцов из первых рядов. Они нисколько не смущаясь от вида бегущих и орущих гвардейцев, продолжали залпами укладывать их штабелями. Зоран, сидя во втором ряду, успевал зычно корректировать стрельбу с левой башни и приказал Чеку отстреливать сотников Анджея из задних рядов.

Очень быстро весь перевал оказался усыпан телами поверженных солдат императора, так что и бежать у живых не очень-то и получалось. Порыв наступающих сошел на нет, они с трудом перелезали через мертвых и раненых.

Мильсен сжал мой локоть и другой рукой показал на всадника на белом коне, который держался на безопасном расстоянии. Это был Анджей Лютый. Он приказал своему войску отступить, когда понял, что с каждым залпом наших арбалетов начинает терять минимум по триста солдат.

Мильсен дал команду, чтобы все прекратили стрельбу и быстро спустился вниз. Вскочил в седло и с всадниками второй тысячи направился вперед.

Он позволил имперцам оттащить раненых. На его месте я бы не стал этого делать. Но ранее я сам настоял, чтобы командование корпусом принял Мильсен, поэтому отнесся к его решению спокойно.

Юстиг, прежний командор, наверняка поддержал бы Мильсена. Понятия о чести и правильном способе ведения войны у них в крови. Это я такой один, беспринципный отщепенец.

Я усмехнулся про себя и спросил Мару:

– Сколько врагов ты настреляла?

Мара пожала плечами.

– Думаешь, я считала?