Джон Морган - Слабым здесь не место. Охота

Желая показать свое отличие от Королевства, что дает им право на существование, жители Низиногорья меж собой попирают любой из наших указов, делая все на их собственный манер и лад.

В бумагах, что перед вами, есть яркие примеры их непокорства и той угрозы, с которой столкнемся если не мы, так наши дети и внуки.

Неблагодарность жителей Низиногорья проявляется во всем. В действиях, в словах и в манере речи. Они переиначили на свой лад едва ли не все, что мы с вами считаем каноном и нерушимой истиной.

Лик ВсеОтца нашего, что поднимается каждое утро на востоке и садится на западе, они назвали СОЛ, что означает «свет, озаряющий лишенных». Лик Матери они опорочили, именуя ЛУН – ликом ушедшей надежды.

Каждую из долин назвали котлом, дабы усилить эффект своего бедственного положения, будто, согласно верованию безликих жрецов, уже отошли в мир иной и варятся в кипящих котлах своих грехов.

Дороги, с трудом проложенные в заснеженных лесах под нашим руководством, те назвали вырубками.

Зимы, что определяют смену года, нарекают кровавой парой. Один из четырнадцати периодов в году именуют полным луном.

Удивительно, что в таком порядке единение Отца и Матери, дня и ночи они не изменили, оставив привычный слуху лик .

Пункты Надзора по Добыче они оскорбительно назвали откатниками, тем самым грубо намекая на нашу неспособность контролировать поток металлов и коррупцию, процветающую на местах.

И это лишь малая часть того, что жители долин изменили в угоду себе. Кто-то из вас скажет, что в простых переименованиях, приведенных мной, и примерах в бумагах перед вами нет ничего преступного, но не обманывайтесь собственной защищенностью. Лишь в одних этих словах прямой протест их недовольства неравенством, что через десятки зим перерастет в восстание.

Мало одних крепостей на перевалах да гарнизонов, защищающих шахты по добыче. Как и Пакта «Сдерживания Зимы» от 1279 з. н.н., что фактически узаконил резню между бандитами долин.

Необходимо четко обозначить наше присутствие в упомянутых землях путем усиления войск и строительства новых крепостей не только на перевалах, но и в самих долинах. Ведь так или иначе беззаконие, убийцы и страх от нечестивых созданий скоро будут направлены на нас.

Без принятия необходимых мер мы столкнемся с проблемой, ничем не уступающей Высшим на южных границах или Речным Королевствам с запада…

1367 з. н.н. Изрытый котел. Поселение Выгребная Яма

Небрежно, без лишних слов Тархельгас бросил пропитавшийся кровью льняной мешок с отрубленной головой на стол уполномоченному по предписаниям, которого в котлах называли просто заказчиком.

Седой мужик далеко за шестьдесят с разорванным лицом и отрубленной по плечо рукой медленно поднял голову, взглянув на вновь прибывшего, от которого в столь ранее утро уже разило едким перегаром и кровью.

– А, это вы, охотник Тархельгас.

Он вытащил мятые бумаги из-под мешка, отложил их в сторону, после чего с трудом принялся расшнуровывать содержимое доставленной посылки. С одной рукой это вызывало определенные осложнения.

– Как я полагаю, передо мной голова Талы Руиды Заокеса, – заказчик с легким недоверием, без отвращения, к которому давно привык, взглянул на посылку.

– Ты не ошибся. – Тархельгас положил рядом потрепанное предписание на устранение жертвы за номером 17.28.33.

– Тогда поселение Выгребная Яма благодарит вас за помощь в устранении данного гражданина. Натворил же ублюдок бед.

– Я не помогал, а работал. Лошади был нужен отдых, мне – деньги.

– Именно поэтому, – калека отсчитал четыре серебряника и пять десятков меди – цену человеческой жизни в котлах, – вы, как обычно, раздаете металл по очагам?

Тархельгас не смог не придать значения его осведомленности, однако не стал вдаваться в подробности, собираясь вскоре покинуть поселение.

– Я убиваю людей. Проблем и без того хватает, а желания обратить против себя еще и местных у меня нет.

Отчасти охотник сказал правду. И все же забыл упомянуть, что в очаге Хэстера он расплатился серебряником не за трупы, небольшой погром или необходимость вздернуть тела, а скорее за младшую дочь хозяина, которую оберегал отец.