Ирина Измайлова: Подвиги Ахилла

Старший мальчик вздохнул и поднял опущенную было на землю плетенку.

— Пойдем. Знаешь, Ахилл, даже если он кентавр, даже если он злой, я все равно буду к тебе ходить. Честно. Ты же будешь там скучать?

— Буду.

Еще некоторое время они шли молча, вверх и вверх по некрутому склону. Патрокл задумчиво отгонял рукою пчел, все так же атаковавших его плетенку.

— Слушай, Ахилл! — наконец, не выдержал он. — Отчего, все–таки, твой отец тебя туда отсылает? Отчего отдает на воспитание кентавру… ну, ладно, не кентавру, ну… этому старику, которого никто не видел? Так хотела твоя мать, да?

Младший слегка шмыгнул носом.

— Откуда я знаю, чего она хотела? Я ее так и не видел. Отец так говорит… Говорит, так нужно, чтобы меня всему научить. А, может, он меня боится, вот и отсылает…

Маленький Ахилл был бы рад не произносить слов, которые у него вдруг вырвались, но он не умел ни врать, ни притворяться. Совсем не умел, и уже стал понимать, что научиться этому труднее, чем метанию копья или верховой езде…

Но Патрокл слишком хорошо его знал. Он не стал ни удивляться, ни спорить.

— И я об этом думал, — с недетской серьезностью сказал он. — Ему все говорят, что ты слишком сильный и совсем ничего не боишься. Все говорят, что ты можешь… можешь…

— Могу вырасти страшный–страшный и стану всех убивать, потому что не знаю своей силы! — закончил Ахилл мысль друга. — Отец тоже так думает, хотя мне не говорит. Он боится. И я боюсь. А Хирон… про него так говорят, он может научить… ну, чтобы я не вырос такой страшный, чтобы у меня все было нормальное. Понимаешь?

— У тебя и так все нормальное, — обиделся за друга Патрокл. — Ты же никому ничего плохого не делаешь! Я вот тебя нисколько не боюсь. Ни капельки!

— Спасибо. Но это только ты…

Он грустно вздохнул, а Патрокл вдруг расхохотался. Когда он смеялся, смеялись все его золотистые курчашки, и все веснушки.

— Вот еще, тебя бояться! Вот дураки! Наоборот — это с тобой я никого не боюсь! Ахилл, а, может, я тоже вырасту очень сильный? Ну, не такой, как ты, но сильный–сильный? Как ты думаешь?

— Конечно вырастешь! — убежденно проговорил мальчик, — И мы с тобой будем самые знаменитые богатыри, и…

За этим разговором они прошли еще немного, и за густыми зарослями, показавшимися по другую сторону широкой каменистой прогалины, действительно послышалось тихое журчание ручейка.

— Пришли! — с облегчением воскликнул второй мальчик и, взмахнув плетенкой, рванулся вперед, собираясь опередить своего друга.

Но тот вдруг остановился и так резко схватил товарища за руку, что Патрокл едва не упал. И тут же увидал, как мгновенно изменилось лицо Ахилла — беззаботное детское выражение разом исчезло, взгляд стал жестким и сосредоточенным, губы слегка сжались.

— Что? — сразу перейдя на шепот, спросил Патрокл.

Ахилл не отвечал, всматриваясь и вслушиваясь, напряженно застыв на месте. Он определенно что–то видел в колыхании ветвей и мелькании солнечных пятен среди кустов, и его острый слух уже уловил какие–то необычные звуки среди журчания воды, птичьих голосов и шороха листьев. Но больше всего ему, кажется, сказал воздух: ноздри мальчика расширились, дрогнули, как у охотничьего пса, и тотчас рука скользнула к плечу, к жесткому изгибу лука.

— Встань позади меня, Патрокл, — твердым, совершенно взрослым голосом произнес он.

— Что там, Ахилл, а?

— Лев [1] В описываемую эпоху на территории Древней Греции водились львы и леопарды, позднее там исчезнувшие. , — не поворачивая головы, — ответил тот. — В овраге, возле родника.

Краска сошла с веснушчатых щек Патрокла. На миг потеряв голову от страха, как любой ребенок при упоминании страшного зверя, он тут же сам вцепился в локоть товарища.

— Бежим! Бежим скорее!

Ахилл снял лук с плеча и спокойно, тоже по–взрослому, качнул головой.

— Тогда он нападет на нас сзади. Он нас уже не отпустит. Смотри!

За пыльными, серо–зелеными ветвями кизила мелькнула и задвигалась большая желтая масса. Острый запах хищника, который первым уловил своим тонким обонянием Ахилл, теперь достиг и ноздрей Патрокла. В кустах справа зашуршало, треснула ветка, и две птички с писком выпорхнули из ветвей и пронеслись над поляной. Ахилл быстро повернул голову в сторону, его рука тверже стиснула лук, тогда как другой рукой он уже вытаскивал стрелу из колчана.

— Лукавый Пан! [2] Пан — лесное божество, один из древнейших богов древнегреческого пантеона. Изображался получеловеком с козлиными ногами и рожками. Считался покровителем леса и лесных духов, зачастую враждебных человеку. Внушал ужас, считалось, что он умеет ловко строить козни людям (отсюда пошло выражение «панический страх»). – сквозь зубы процедил он, — Точно… Лев там не один! С ним львица. Тут уж точно не убежишь! Стой ближе ко мне, Патрокл, очень тебя прошу!