Шон Смакер - Край Вечности

Примерно около полудня свет начал тускнеть. Тени стали длиннее, вытянулись вперед, убегая от путников. Именно тогда отец с дочерью заметили старуху: она сидела в кресле-качалке на крыльце старого дома и качалась туда-сюда, туда-сюда. Кресло постанывало под ее весом. У крыльца были железные перила, а сам дом построен из красного кирпича с коричневой отделкой и возвышался на три этажа.

Отец малышки ненадолго остановился и заговорил усталым и хриплым голосом:

– Я ищу центр города, нам нужно в центр.

Старуха рассмеялась – звук вышел такой, будто десяток ворон каркает на зимнем ветру.

– Кто ж его не ищет! – выпалила она и снова расхохоталась.

– Не подскажете ли, в какую сторону идти?

Старуха кивнула.

– Идите, как шли. Просто идите вперед. – Она с отвращением сплюнула на крыльцо. – Только не оставайтесь на улице после наступления темноты!

– А что случается после наступления темноты? – спросил отец.

Старуха скривилась. Она было начала говорить, но затем закрыла рот и покачала головой.

– Так что же будет? – снова спросил отец.

Она засмеялась опять, но на сей раз смех вышел сухим и мрачным. Старуха встала и направилась к двери.

– Уж узнаете, – бросила она через плечо. – Смеркается. По ночам на улицы выбираются Бешеные. Скройтесь из вида.

Старуха вошла в дом.

– Бешеные? – выкрикнул ей вслед отец. – Что за бешеные?

Дверь захлопнулась перед их носом, но вскоре отец получил ответ. Сначала послышался звук льющейся воды, большой массы воды. Девочка напряженно прислушалась. Отец затаил дыхание. Они стояли посреди опустевшей улицы, посреди безмолвного и все же полного жителей города и ждали. Шум приближался. Стали слышны отдельные звуки: крики людей, треск дерева, звон бьющегося стекла.

– Боже, – пробормотал отец и двинулся вперед так быстро, как только смог, а потом побежал, все быстрее и быстрее. Голова малышки ударялась о его плечо, тяжелая сумка колотила по ноге. Он споткнулся, но не упал.

Внезапно все звуки заглушил дикий вопль, донесшийся разом со всех сторон, и малышка от ужаса взбодрилась.

– Ты можешь бежать? – простонал отец, и девочка поняла, что на сей раз он обращается к ней.

– Я… я не знаю, – хрипло после долгого молчания ответила малышка.

Крики и звуки разрушений уже раздавались на их улице. Отец свернул в переулок и поставил ребенка на ноги. Ее колени сразу подломились.

– Пойдем, – велел он, – быстрее.

Они побежали вместе в темный переулок, отец тащил ребенка и сумку. Путь преградили старые ящики и доски, и беглецы перелезли через препятствие. Повсюду валялись деревяшки с торчащими гвоздями, кучи ломаного кирпича и камней. Битое стекло скрывала темнота. Переулок оканчивался тупиком, но в стене одного из зданий, примыкающих к нему, чернела дверь.

– Эй! – донесся голос с той улицы, откуда они прибежали. – Там кто-то есть!

Девочка знала, что речь о ней и ее отце.

– Давай, Руби. Быстрее.

Отец толкнул дверь, та открылась, и они ввалились во мрак. Отец вслепую ощупал стену в поисках выключателя и нашел его. Зажглась единственная лампочка без абажура, свисавшая с потолка на шнуре.

Комната была полна всякого хлама. Отцу удалось забить дверь досками, а потом забаррикадировать проход кучей вещей.

Раздался стук. Кулаки лупили по металлу. Железный прут выбил из двери кусочек стекла, в отверстие пытались прорваться чьи-то руки, заглядывали дикие глаза, но створка не поддалась, а дыра вышла слишком маленькой.

Снова послышался грохот. Отец схватил девочку и сумку в охапку и побежал в глубь здания, по коридорам и лестницам, наверх, все время наверх.

«Так вот кто такие Бешеные», – подумала девочка, теряя сознание.

Очнулась она уже на крыше. Вокруг раскинулось тусклое небо. Малышка села. Это здание оказалось самым высоким, из всех, что они пока видели. Отец бродил у края крыши, вглядывался вдаль, что-то бормотал себе под нос, но наконец все же пришел и сел рядом с дочерью. Вид у него был такой же измотанный, как у нее. Она подумала, что папа совершенно выбился из сил – всю дорогу он ее нес, а питались они одними лишь ягодами, которые он находил в лесу, или какими-то объедками из переулков.

Оказалось, что у города нет предместья – девочка сидела довольно близко к краю и видела дорогу, по которой они пришли, – лес начинался сразу у окраины.

Других улиц, кроме грунтовки, ведущей в город, за его границами тоже не было, чащу пересекала единственная узкая и прямая, словно туго натянутая нить, полоса. Девочке померещилось там какое-то движение, и она вытянула шею, чтобы лучше разглядеть. Нет, не померещилось: вдали и впрямь клубилось какое-то облако, катясь все ближе к городу.