Кети Бри - Небесные всадники

Распуская ночью нитку на шве куклы, она думала, как горько и обидно будет, если записка окажется лишь шуткой иноземца-художника…

Записка была. Написанная на языке, понятном лишь им, Всадникам! Это был необычный язык: в каждом из слов были спрятаны тысячи смыслов, и ещё тысячи – между ними…

«Здравствуй, – писал ей неведомо кто. Она лишь нечетко чувствовала его образ, встававший перед глазами смазанной картинкой. Будто на испорченном кристалле, передающем изображение. Будто картинка взмывает над кристаллом и тут же, не обретая до конца ни цвета, ни формы, падает вниз, – сестра или брат. Через время и расстояние я слышу твой зов, твою боль и отчаяние. И ничем не могу помочь… только дать тебе умереть».

Кирита прижала бумагу к груди крепко-крепко, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Как он добр, как он добр, – шепнула она.

Картинка, чуть более яркая, вновь встала перед глазами. У него юное, ещё безбородое лицо, яркие, как пожар, волосы и синие глаза. Всю жизнь он прячет крылья… а это больно… так больно.

Он живёт среди людей, среди смертных, скрываясь от магов и жрецов… Но всё же живёт! Говорит с людьми, ходит по улицам, и нет над ним железной решётки.

«Вот что тебе следует сделать, – Кирита читает и слышит скрип пера по бумаге. – Выучи написанные далее слова и повторяй их как можно чаще. Однажды, повинуясь магии, они остановят твоё сердце. Записку уничтожь. И куклу тоже».

Дальше шли не слова – просто набор букв.

Она умерла через две недели, шепнув, когда свет перед глазами стал меркнуть:

– Ты так добр! Моя сила с тобой!

Вечера в летнюю пору в Рассветных горах чудесны и нежны. Медленно опускается сумрак на дома и деревья, на поля и леса. Синий густой воздух вкусен и пьянит, будто молодое вино. Рассветные горы соединяют материки. Ледники лежат, как серебряная, самая крепкая в мире спайка. Не было дня, чтобы Аче не рисовал их. Хмурыми в непогоду, сверкающими в яркий полдень – неважно. Рассветные горы всегда прекрасны.

Вечером слишком темно для рисования, и Аче со вздохом откладывает работу на завтра и ждёт: не расскажет ли что интересное учитель. Учитель Иветре – известный на всю Багру художник. Это он написал и знаменитого Уго, полководца, разбившего войско камайнского халифа, и покойную царицу, такую прекрасную, какая только в сказках и бывает, и даже самого царя…

Аче прибился к учителю случайно, когда тот по заданию гатенской княгини прибыл вместе с помощниками в деревню, где мальчик жил с матерью. Именитому художнику была доверена реставрация одного из старейших в стране храмов, посвящённого Всаднику Ветров – одному из Небесных Всадников, покровителю стихий.

Вездесущие деревенские мальчишки, в числе которых был и Аче, в первый же день разузнали, где обосновались приезжие. Удовлетворив любопытство, разбежались они по обычным мальчишеским делам и больше не показывались под сенью храма. Один только Аче каждый день приходил сюда и подолгу наблюдал за живописцами.

Из-за работ в храме школу временно закрыли, и ученики занимались теперь прямо дома у жреца, в большой комнате. Жрец, молодой, высокий, был родом из низины и ничего в горской жизни не смыслил. Все дома в деревне цеплялись за небесный подол башнями – сооружениями, которые в первую очередь были защитой от селей и врагов. А ещё на крышах башен могли, не привлекая внимания, отдохнуть пролетающие мимо Небесные Всадники. Так, по крайней мере, говорили старики. Жрец называл это суеверием и напоминал, что от селей деревню защищают дамбы, построенные ещё предыдущим князем. И прятаться в башнях во время войн между мелкими княжествами давно уже нет нужды. Оттого и дом себе он выстроил без башни, как в долине, – большой, просторный, двухэтажный.

Жрец постоянно спорил обо всём с коренными гатенцами, уверенными, что тот ничего не смыслит в Небесных Всадниках, даром что жрец. Ведь родился он не здесь, под сенью крыл основательницы страны – прекрасной Багры, супруги первого багрийского царя, урожденного гатенского князя. Здесь, на самом краю земли, где до неба рукой подать, начиналось и заканчивалось так много легенд.