Ольга Куно - Правая рука князя Тьмы

Я прищурилась, затейливо закусила губу. Пришла мне в голову одна идея. Отчего бы не поразвлечься? Вмешаться – и посмотреть, как люди поступят дальше. Я улыбнулась и незаметно щелкнула пальцами.

Жених споткнулся, заморгал, дезориентированно завертел головой, будто не мог взять в толк, как здесь оказался. Он, конечно, все помнил. И как делал предложение, и как пришел к храму, и даже как стоял здесь минуту назад со счастливой улыбкой идиота. Вот только теперь, когда спало колдовство, он оценивал события совсем иначе и отчаянно пытался сообразить, как докатился до такой жизни. С какой стати надумал жениться, тем более именно на этом недоразумении в белом платье? Последняя мысль так отчетливо читалась на его лице, что я чуть не расхохоталась в голос. И подалась вперед, жадно впитывая чужие эмоции, стараясь не пропустить ни секунды из разворачивающегося перед храмом спектакля.

Невеста тронула жениха за плечо, встревоженно заглянула в глаза. Выглядело вполне естественно: беспокоится девушка за пошатнувшегося любимого. Но как минимум двое из присутствующих – она и я – точно знали, что причина ее беспокойства кроется в другом. Кто-то отпустил шуточку о страхе мужчин перед свадьбой. Кто-то решил обвинить во всем погоду: дескать, в такую жару и сознание потерять недолго. Остальные подхватили, предложили поскорее ступить под сень храма. Свадьба снова закрутилась-завертелась, одни запели, другие заторопились внутрь, подъехали новые гости, и среди шума, гама и мельтешения праздничных нарядов уже непросто было выловить бледное затравленное лицо жениха. Тем не менее я сосредоточилась именно на нем: все прочее было сейчас куда менее интересно.

Прошло не больше минуты, но, думаю, жених почувствовал себя постаревшим лет на десять. Эмоции менялись со стремительной скоростью. Сначала он был просто дезориентирован, потом удивлен, затем оказался на грани паники, а завершилось все обреченностью. Я разочарованно вздохнула. Вряд ли стоило ожидать от человека большего, но иногда так хочется ошибиться… Увы. Должно быть, это недостаток всех социальных существ. Воспротивиться мнению окружающих можно, можно даже взбунтоваться, но лишь при определенных условиях. Не когда за тобой неотрывно следят десятки, если не сотни особей, и все ждут одного и того же, а у тебя нет времени, чтобы подумать и морально подготовиться.

И вот результат: мужчина покорно идет под венец, хотя больше всего на свете хотел бы оказаться сейчас за тридевять земель. С точки зрения любого суда, идет добровольно. Общественное давление не в счет. Можно отвергнуть девушку, отменить помолвку, даже не явиться на собственную свадьбу. Но уж коли явился – изволь действовать по плану. Не расстраивай гостей и будущих родственников. И плевать, что один короткий скандал перенести намного легче, чем бесконечные годы с нелюбимой женой. Разочаровать всех разом настолько страшно, что человек даже не осознает всю степень своего ужаса. Он просто не рассматривает подобный поступок всерьез. У этого страха очень древние корни. С тех пор, когда нарушителя спокойствия вполне могли закидать камнями, а еще раньше – попросту загрызть.

Что ж, факты налицо, парень практически сдался. Можно спокойно ехать дальше, дорога давно освободилась. И все же что-то в глазах жениха не окончательно потухло. Может быть, именно поэтому я решила дать ему последний шанс. И, перехватив его взгляд, кивком указала на пустовавшее место в повозке. Больше ничего предпринимать не стала. Просто продолжила наблюдать, как он поступит.

Увы, как и следовало ожидать, представитель рода человеческого разочаровал – его взгляд быстро утратил заинтересованность. Отвернувшись, жених продолжил путь ко входу в храм, до которого оставалась всего пара шагов. Невеста лепетала что-то радостное, а он нервно теребил браслет, сплетенный из живых цветов, какие по традиции надевали новобрачные. Думаю, это украшение жизни символизирует недолговечность супружеского счастья. Я лично, во всяком случае, другого объяснения найти не могу. Видимо, степень взволнованности парня зашкаливала, поскольку он умудрился разорвать стебелек, и повядшие одуванчики тоскливо упали на ступени.

Такой же вялый, как и цветы, жених наклонился, чтобы поднять эту сомнительную ценность, и вдруг с нежданной прытью ринулся прочь. Стремительно, не оглядываясь, огибая столпившихся у храмового крыльца гостей. Резво перемахнул через невысокий заборчик, словно специально тренировался по десять раз на дню, и запрыгнул ко мне в колесницу.