Даниил Ковалёв - Незаконченное дело

– Возвращаюсь в лоно твоё…

Гога защищал послов до последней капли крови, но после гибели братьев у него не было шансов, несмотря на помощь дипломатов. Новичок отомстил за каждого павшего друга, прежде чем вражеский топор отсёк ему голову. После его гибели Фареодура, Пепсара и Апруса изрубили на куски, хотя они и пытались сражаться, а министр даже сразил одного противника.

Таким образом, в живых из всего отряда остались лишь Исангаст и Люциус, которых прижали к стене возле трона. Оба красные от крови с головы до ног, оба были покрыты множеством ран и оба не собирались умирать. Они внушали такой ужас окружившим их северянам, что они боялись нападать. Исангаст и Люциус словно были руками самой смерти, которыми она пожинала урожай.

Тут сквозь толпу протолкался Кардан, а следом за ним маг в маске, убивший Бринстальфа. Люциус зарычал и бросился на него, но капитан преградил ему путь мечом. Он не хотел, чтобы Люциус погиб от руки мага. Пускай он встретит смерть от оружия из стали, как и подобает воину. Это последнее, что они могли для себя выбрать. Тем временем Кардан смотрел на них с изумлением, смешанным со страхом. На секунду он уставился в заляпанное кровью лицо Исангаста и капитан ощерился своей жуткой улыбкой, которой целую вечность назад пугал беднягу Апруса. Кардан побелел от ужаса и, заикаясь, приказал типу в маске:

– Разберись с ними, – маг кивнул и направил руки на Исангаста и Люциуса.

– Зря вы меня остановили, капитан, – с ненавистью глядя в прорези маски, сказал Люциус.

– Может, и зря, – подумал капитан. В следующий миг что-то хлопнуло и Исангаст погрузился во тьму.

Не всем рабам живётся плохо у северян. Некоторым везёт с хозяевами, и их жизнь ничем не отличается от жизни слуг в богатых домах Фрилорда, Устена или Аюва.

Исангаст сидел, удобно угнездившись между узловатыми корнями, старого, поваленного недавней бурей, дуба и вырезал дудочку. Она предназначалась Брину – сыну Бринстальфа и Евы. Он как раз пронёсся мимо капитана, хохоча и размахивая маленькими ручонками, пытаясь догнать особо крупную стрекозу.

– Брат, смотри как носится, брат – кивнул на малыша несший охапку сухих веток Веарад.

– Бегает так же неуклюже, как папаша, – осклабился Тазмах и перекинул на другое плечо бревно, которое нёс для костра.

– Не знаю, парни, по-моему, Брин пошустрей будет, – встрял Люциус, который вместе с Эйнаром свежевал недавно пойманных зайцев.

– Да он про то, что парнишка руками машет, как мельница, – пояснил Веарад и свалил хворост на землю, неподалеку от маленького костерка, который усердно раздувал Вилка. – Этого хватит? – Вилка поднял взгляд на кучу сухих веток, принесённых Веарадом, и через секунду вынес вердикт:

– Нет, конечно, болван. Этого хватит только на розжиг. Давай ещё тащи.

– А с этим? – спросил Тазмах и с хрустом швырнул бревно поверх хвороста. Вилка придирчиво глянул на то, что принёс степной брат, и недовольно пробурчал:

– Ладно, на первое время хватит. Потом ещё принесёте.

– Обязательно, – ухмыльнулся Тазмах и, развернувшись, потопал к брату, который уже уселся под сосной и намеревался немного вздремнуть. Тем временем Люциусу стало скучно и он решил заняться любимым делом – а именно подоставать кого-нибудь. В качестве жертвы выбрал Еву. Проказник содрал шкуру с зайца, поднял её и стал вертеть в воздухе:

– Ева, как тебе? Хочешь подарю? Шапку себе сладишь или просто дома повесишь, – девушка, которая в этот момент расстилала на земле огромное шерстяное одеяло, проигнорировала его. Люциус немного смутился, как, впрочем, всегда, когда на него не обращали внимания, и быстро переключился на другую цель:

– Гога, а ты…

– Люциус, закрой хлебало! – зло рявкнул красный от жары и утомительной борьбы с упорно не желающим разгораться костром, Вилка. – Чикай своих зайцев молча, будь другом.

– Вилка, толстячок ты наш дорогой, что-то ты какой-то злой. Странно, мне говорили, что все толстые очень добрые люди, видно, ошиблись, ну да неважно. Важно то, что ты в коллективе не один. Я уверен, что остальным я совершенно не мешаю…

– Мешаешь!

– Ещё как!

– Я вообще не понимаю, зачем Мать-природа наградила тебя даром речи.

– Брат, а ты можешь вообще рот не открывать никогда, пожалуйста?

– Давайте ему пасть леской зашьём? Иман, тащи сюда удочки!

– Да ты…

– Я понял, спасибо! – прервал поток комментариев Люциус и замолчал, вымещая обиду на ни в чем не повинных зайцах.